Пещера Лейхтвейса. Том второй

Однако Лора не ошиблась. Вдоль берега реки ехала маленькая телега, в которой сидел какой-то сгорбленный старик. Несмотря на теплые лучи майского солнца, он кутался в шубу и старческой рукой управлял жалкой клячей. Порою из-под шубы высовывалось желтое, худощавое лицо, окаймленное длинной, заостренной седой бородой. Человек этот слезящимися глазами оглядывался кругом.

— Боже милостивый, — пробормотал он, — кажется, здесь опять сильно дрались. Значит, в Праге не ошиблись, когда говорили, что грохочут прусские орудия. Какое счастье, что я не попал сюда во время боя, иначе дело могло бы для меня кончиться очень плохо. Надеюсь, мои итальянцы не убиты. Жаль было бы их, такие люди нужны Илиасу Финкелю. Торговля колбасами, изготовляемыми супругами Ласкаре, идет бойко, и пока в Праге голодают, можно сделать хорошие дела с этим товаром. Правда, я сам скорей согласился бы умереть с голода, чем решился проглотить хоть один кусок такой колбасы. Какой ужас! Но наживать ими деньги можно, и если я в неделю продаю несколько сот таких колбас, за которые в Праге платят безумные деньги, то лучшей наживы и не придумать.

Тем временем телега приблизилась к хижине итальянцев. Илиас Финкель удивился, что ни Пьетро, ни Лусиелла не выходят ему навстречу, как это обыкновенно бывало.

— Должно быть, они заняты работой, — пробормотал Финкель, поглаживая бороду. — Я притворюсь, как будто не знаю, из чего делаются эти колбасы, да и зачем мне принимать на себя часть вины? Я не буду им мешать работать, а сяду у дверей на пень и покурю, пока выйдет кто-нибудь из них.

Он остановил свою клячу, осторожно слез с телеги и собрался присесть на пень вблизи дверей. Но вдруг он почувствовал едкий запах гари и сразу сообразил, что в доме неблагополучно.

— Беда! — воскликнул Финкель. — Кажется, внутри хижины пожар. Я слышу треск пламени, а там сквозь щели пробивается желтоватый дым. Что же мне делать? Быть может, мои итальянцы погибают в геенне огненной за свои грехи? Надо будет удостовериться.

Илиас Финкель быстро побежал к телеге и из большого мешка вынул топор. Затем он начал рубить изо всей силы запертую дверь; но так как это ни к чему не привело, то он вставил острие топора между дверью и косяком и взломал замок. Знойный жар, языки пламени и удушливый дым хлынули на него, заставив отскочить.

Но он быстро оправился и попытался проникнуть внутрь дома, тем более что ему померещилось, будто он увидел возле двери на земле какую-то белую фигуру. Прикрыв глаза руками, он подошел ближе к этой фигуре и, к изумлению своему, увидел женщину, вовсе не похожую на Лусиеллу. С большим трудом, напрягая все свои старческие силы, он вытащил эту женщину из горящей хижины на свежий воздух. Затем побежал к реке, захватив маленький горшок из телеги, наполнил его водой и начал брызгать ею в лицо молодой женщины. Всматриваясь в нее, Финкель вдруг отшатнулся. Лицо его перекосилось и приняло выражение крайнего недоумения. Дрожащей рукой теребя свою бороду, он пробормотал:

— Я готов поклясться, что это Лора фон Берген, жена разбойника Лейхтвейса. Да, несомненно, она и есть, никакой ошибки быть не может. Кто раз видел это лицо, тот запомнит его навсегда. А я знал ее еще тогда, когда она была фрейлиной при дворе герцога Нассауского, когда она еще не сделала глупости и не убежала с разбойником, отказавшись от богатой жизни и наследства отца. Как она попала сюда? Сюда, в горящую хижину моих итальянцев? Ага, вспомнил! Неужели она та самая женщина, о которой я слышал, что ее сбросили в реку с моста в Праге. Неужели она доплыла до сетей, расставленных итальянцами по моему совету? Ничего не понимаю. Но теперь некогда решать загадки. Надо действовать решительно. Благодаря этой женщине я могу заработать большие деньги. Граф Батьяни заплатит мне золотом. Этот великий мошенник сумел добиться места коменданта Праги, а ведь он когда-то был безумно влюблен в эту женщину. А если он мне не заплатит, то мне за нее большие деньги даст разбойник Лейхтвейс. А если ни тот, ни другой не дадут мне столько, сколько я потребую, то я выдам Лору висбаденским властям, которые будут очень рады захватить ее в свои руки, чтобы заставить покориться ее мужа. Да, это счастливая находка, и я сумею ею воспользоваться.

Финкель начал хлопотать с лихорадочной поспешностью. Он подбежал к телеге, снял оттуда большой мешок и закутал в него Лору так, что снаружи остались только голова и кончики ног. Затем он с неимоверным трудом поднял Лору на телегу и бережно уложил, чтобы со стороны ее не было видно. Покончив с этим, он сам влез на козлы и взял в руки вожжи.

— Хижина итальянцев погибнет в огне, — пробормотал Илиас Финкель, — возможно, что Пьетро Ласкаре со своей женой находятся в погребе и не могут выйти оттуда. Если так, то они уже погибли и я ничем им помочь не могу. А если бы даже и мог, то с какой стати я буду подвергать себя опасности из-за итальянцев?

Вдруг хижина с грохотом и треском рухнула, причем из груды обломков взвился кверху столб пламени.