Пещера невольницы-колдуньи

Эринию так поразили богатство и роскошь внутреннего убранства, что она на мгновение забыла о своих страхах. Ей приходилось бывать во многих шатрах, но ни один из них не мог бы сравниться с этим размерами и великолепием. Несколько кушеток, накрытых белыми козьими шкурами, стояли вокруг. Эриния подошла к небольшому отгороженному пространству и, отодвинув тонкую сетчатую завесу, обнаружила обширное ложе. Поспешно выпустив занавеску из рук, она попятилась. Сжавшееся от страха сердце лихорадочно забилось, и Эриния без сил опустилась на скамью. Ее внимание привлек стол из черного дерева, заваленный свитками, по всей видимости, картами и документами. Кто он, ее похититель? Простой бедуин? Или кто-то еще?

Эриния сидела сгорбившись, подперев подбородок ладонью. Жизнь обрушила на нее больше испытаний, чем она могла вынести. Сейчас, наверное, Урия не находит себе места от беспокойства… Что будет с Абдаль, когда та узнает, что случилось? Сможет ли она хоть когда-нибудь снова увидеться с ними? Эриния вспомнила Нюкту и Тиля, представила себе, как они тоскуют, — особенно кошка, с которой они всегда были неразлучны.

Эриния снова услышала голоса возле шатра, но не поняла ни слова из сказанного. Она была напугана и одинока и еще не видела лица мужчины, державшего в руках ее судьбу.

Отец учил ее быть сильной и самой заботиться о себе, но сейчас она ощущала полную беспомощность и сердилась на себя за то, что поддалась неведомым страхам.

Возле выхода из шатра раздались шаги. Девушка постаралась собраться и взять себя в руки, чтобы с достоинством встретить любого, кто бы ни вошел. К ее удивлению и огромному облегчению, вошли четыре молодые женщины: одна несла большую медную ванну, а остальные держали в руках глиняные кувшины с водой.

Эриния почувствовала себя совершенно одинокой во враждебном мире. Вошла еще одна женщина, принесшая несколько красивых платьев, и, сложив их на одну из кушеток, вышла. Эринии было жарко, она чувствовала, что все тело ее в песке, и она с нетерпением взглянула на медную ванну, над которой клубился пар. Две женщины помогли ей раздеться, и она охотно погрузилась в горячую воду, от которой шел приятный аромат. Купаясь, девушка взглянула украдкой в сторону ковра, закрывавшего вход во внутреннее помещение, опасаясь, что ее похититель может войти во время купания.

Эта мысль заставила ее поскорее закончить мытье и сполоснуть голову, смывая слабо пахнущий бальзам с волос. Эриния быстро вылезла из ванны, не спуская глаз с ковра, и наскоро оделась. Она отказалась от тонкого платья, которое протянула ей одна из женщин. Собственное платье, пусть и несвежее, пусть сшитое их грубого полотна, казалось ей сейчас куда уютнее.

Служанки посмотрели на нее с огорчением, поэтому девушка попыталась объясниться, не зная, поймут ли они ее:

— Я предпочитаю носить собственное платье. Мне не нужно ничего чужого.

Наконец женщины ушли, но вскоре одна из них вернулась с подносом, уставленным едой. Финики выглядели совсем свежими, а кусок овечьего сыра истекал подсоленной сывороткой, но девушка не желала принимать пищу от врага. Устоять против фруктового сока было особенно трудно, и она отвернулась, чтобы не соблазниться.

Свежее утро сменил знойный день. Никто не беспокоил Эринию, и она немного расслабилась в надежде, что ее похититель забыл о ней. Из дальней комнаты шатра не доносилось ни звука, и девушка решила, что там есть второй выход и ее похититель ушел.

Позже, к вечеру, к ней зашла еще одна женщина. Она была старше остальных и заботливо оглядела Эринию, поставив поднос с едой на низенький столик.

Взгляд темноглазой женщины бесстрастно скользнул по лицу девушки, словно ее вовсе не беспокоило, поест пленница или нет.

— Если ты понимаешь меня, передай своему хозяину, что я не стану есть его пищу.

— Шейх Эль-Абдаллах мне не хозяин, — надменно заявила женщина и покинула шатер.

Эринию не удивило, что черный гигант, похитивший ее, оказался шейхом. С самого начала в нем чувствовалась привычка повелевать и уверенность в том, что любое его приказание будет исполнено.

Неизвестность по-прежнему не давала ей покоя — зачем он привез ее в свой стан и почему отказывается освободить.

Ужин принесла все та же немолодая женщина, и живот Эринии свело судорогой, когда она тоскливо взглянула на аппетитное, сдобренное специями мясо и кусок сыра. Девушка старалась не думать о лепешках, политых медом. Но она гордо выпрямилась, полная решимости не есть ничего.

— Я не притронусь к этой пище. Унеси ее.

Женщина пожала плечами и забрала поднос, покинув шатер, прежде чем Эриния успела ее о чем-нибудь спросить. Девушка опустила голову, совершенно подавленная. Она находилась во власти шейха — одинокая, беспомощная. Но она все еще была в состоянии распоряжаться собой, могла выбрать неповиновение или подчинение. А потому решила, что отказ от еды был хоть и маленькой, но победой.

Свиток, о да, тринадцатый