Пещерные голуби

Когда он открыл глаза, то в окно уже ярко светило солнышко. Алексей ещё раз обвёл палату взглядом. Крашеные в голубой цвет стены были идеально чистыми. Небольшой шкафчик, табурет и тумбочка возле кровати — это всё что было из мебели. Стойка была уже без бутылки и отодвинута в сторону. Алексей даже не почувствовал, когда ему сняли капельницу. В этот момент приоткрылась дверь в палату и показалась коротко стриженная голова Богданова Михаила.

— Я же говорю, не спит! — Сказал он кому-то в коридоре. После чего проскользнул в палату, пытаясь закрыть за собой дверь.

Дверь так и не закрылась и следом за Михаилом в палату вошла полная медсестра. Она глянула хозяйским взглядом на Алексея, затем на Михаила и сказала:

— Так, чтобы недолго здесь! Ему сейчас покой нужен. Утром к нему мама приходила и то будить не стали.

— Я только поздороваться и пойду, — попытался успокоить медсестру Михаил.

Та ещё раз грозно взглянула на Михаила и как бульдозер развернулась на месте и вышла из палаты.

Мишка подошёл поближе. Посмотрев на забинтованную голову Алексея, улыбнулся:

— Лёха, привет!

— Здорово! — У Алексея тоже получилось что-то вроде улыбки.

— Ну, рассказывай, как это тебя угораздило таких люлей отхватить?

— Особо и рассказать нечего. Сзади в лесу по голове ударили. Я сознание потерял. Когда очнулся, уже ночь была, рядом никого. — Алексей старался говорить погромче, но судя по тому, как Михаил внимательно прислушивался к его словам, у него это не получалось.

— Так, а с чего ты вообще туда попёрся?

Алексей, прерываясь то и дело на отдых, рассказал, как он оказался в лесу. Михаил слушал внимательно. Улыбка с его лица исчезла и теперь он стал снова самым лучшим опером отдела который выслушивает потерпевшего.

— Может это тебе Сашка и дал по голове, — потирая подбородок произнёс Михаил.

— Нет, он не мог. Когда я из оврага поднялся, то видел его впереди за деревьями. До него метров тридцать точно было. Не мог он так быстро вернуться.

— А если это не он впереди был? Может это вообще, грибник какой по лесу ходил? Ты же за деревьями его толком не рассмотрел.

Алексей прикрыл глаза, он пытался вспомнить всё что видел и слышал вокруг себя до того момента, как получил удар сзади.

— Нет, это точно не он. Я когда упал, то видел ботинки того, кто стоял около меня. Это были точно не Сашкины.

Мишка подвинул поближе к кровати табурет, стоявший около тумбочки и сел на него.

— Слушай, Лёха, здесь такое дело. Наше руководство, как узнало, что на тебя в форме в лесу напали, тут же сообщило в прокуратуру. Ну и в общем с областной прокуратуры следака прислали, — Мишка оглянулся и посмотрел на дверь, убедившись, что она закрыта, продолжил. — Только следак теперь не та тютя, что с нами по убийству Старостина работала, а приехал мужик дотошный такой. Вчера всю дежурку и пол-отдела опросил уже. Всё выспрашивает, что и как и почему ты из отдела так быстро убежал? — Посмотрев снова на дверь, Михаил продолжил. — Я с ним вчера на место, где тебя нашли, выезжал. Осмотрели поле, трава примята и ничего не понятно. Никто ведь не знает, где тебе по голове дали. Скорее всего, он сегодня к тебе придёт, так что подумай, о чём с ним говорить будешь.

Алексей моргнув, показал Михаилу, что всё понял. Теперь ему действительно было над чем подумать. Если уж у Михаила сразу же первая версия была, что это Сашка ударил сзади, то прокурорский следак возьмёт её как основную версию. Будет таскать Сашку на допросы. От этого тот ещё больше озлобится на Веру и на него. Найти с ним «общий язык», потом будет очень трудно.

— Ладно, Лёха, мне пора, — поднимаясь с табурета, сказал Михаил, — ты выздоравливай. Я к тебе на днях ещё забегу.

Оставшись один, Алексей закрыл глаза. После Мишкиного посещения было над чем подумать. Головная боль постепенно начинала напоминать о себе. Нужно было отвлечься от тяжёлых мыслей, подумать о чём-то хорошем. Тут же сразу вспомнилась Вера. Алексей представил, как она придёт к нему в больницу. Эти мысли придали ему спокойствия и он уснул.

Вечером к Алексею пришла мама и отец, Владимир Сергеевич. Увидев, что Алексей не спит и чувствует себя хорошо, Любовь Викторовна оживилась. Выложив на тумбочку принесённую провизию, она начала рассказывать как прошёл её день в школе. Рассказала о непослушных детях и как она ждёт, когда же наступят каникулы. Во время своего рассказа Любовь Викторовна посматривала на сына, пытаясь понять, не обиделся ли он на сказанные вчера слова о его работе. Алексей слушал невнимательно. Изредка он кивал головой или что-то мычал в знак согласия с матерью. Мысли его были заняты другим: «Если родители пришли, то значит уже вечер. Почему к нему ещё не пришла Вера?».

— Ладно, мать, пойдём, — голос отца отвлёк Алексея от размышлений, — видишь, совсем ты его утомила своими разговорами.

— Мне же нужно с сыном поговорить! Ты себя сегодня как, Алёшенька, чувствуешь?

— Всё хорошо, мам.

— Ох, а бледненький всё равно какой.

— Всё пойдём, пускай спит. Ему сейчас сил нужно набираться, — Владимир Сергеевич сделал несколько шагов в сторону выхода, давая понять, что им пора.