Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)

— До нашего прихода на эту Землю, Лобсанг, мы составляем план того, что намерены сделать. Этот план записан в нашем подсознании, и если бы мы смогли войти в контакт с ним, — что могут делать некоторые из нас! — мы знали бы все, что планировали. Конечно, если мы знаем все, что спланировали, нет заслуги в стремлении к самосовершенствованию, потому что мы знаем, что совершаем заранее предрешенные действия. Иногда по каким-то причинам человек может войти в контакт с Высшим Я во сне или при выходе из тела с сохранением сознания. Иногда Высшее Я способно извлечь знание из подсознания и передать его телу на Земле, так что когда астральное тело возвращается в материальное тело, в мозгу появляются знания о некоторых вещах, происшедших в прошлой жизни. Это может быть особое предупреждение, чтобы не совершать одной и той же ошибки в каждой жизни. Иногда у человека появляется сильное желание совершить, например, самоубийство, и, если за это он был наказан новой жизнью, тогда такие люди могут вспомнить о чем-то, связанном с самоубийством, и, возможно, эта память позволит телу воздержаться от самоубийства на сей раз.

Я немного подумал над этим, затем подошел к окну. Прямо подо мной была свежая зелень болотистой долины и красивая зелень листьев ивовых деревьев. Наставник прервал мои грезы.

— Ты любишь смотреть из этого окна, Лобсанг. Не приходило ли тебе в голову, что ты смотришь из него так часто потому, что находишь зеленый цвет полезным для глаз?

Когда я поразмыслил над этим, то осознал, что действительно инстинктивно смотрю на зелень после работы с книгами.

— Зеленый цвет, Лобсанг, лучше всех других успокаивает глаза. Он дает отдых усталым глазам. Когда ты окажешься в западном мире, то обнаружишь, что там в некоторых театрах есть место, называемое зеленой комнатой, куда отправляются актеры и актрисы, чтобы дать отдых глазам, измученным табачным дымом сцен, ослепительно яркими огнями рампы и прожекторами.

Я раскрыл глаза от изумления и решил, что мне следует изучать воздействие цветов всякий раз, когда будет предоставляться такая возможность.

Мой Наставник сказал:

— Сейчас я должен покинуть тебя, Лобсанг, но утром приходи ко мне снова, я намерен обучить тебя еще некоторым вещам.

Он поднялся, похлопал меня по плечу и вышел. Я стоял некоторое время, глядя в окно на зелень болотной травы и деревьев, которая так успокоительно действовала на глаза.

Глава 12 ПРОЩАЙ, ДРУГ!

Немного спустившись по тропе, я стоял и смотрел вниз на горный склон. На душе было тяжело, и глаза мои были полны горячих слез, которые я не отваживался пролить. Под гору несли старого человека. Японский монах Кэндзи Тэкэучи «возвратился к своим предкам». Теперь рассекатели умерших уносили высохшее старое тело этого несчастного человека. Может быть, его дух сейчас бредет по тропе, усыпанной лепестками цветущей вишни? Или он анализирует ошибки своей жизни и планирует новое воплощение? Я смотрел вниз, пока процессия не скрылась из виду за поворотом тропы. Я смотрел на этот жалкий сверток, который когда-то был человеком. Тень наползла на солнце, и некоторое время мне казалось, что я вижу в облаках чье-то лицо.

Меня интересовало, правда ли, что существуют Стражи Мира? Великие духовные Стражи, присматривающие за тем, чтобы человек страдал на Земле и при этом совершенствовался. Да они, должно быть, похожи на школьных учителей! — подумал я. Возможно, Кэндзи Тэкэучи встретит их. Возможно, ему скажут, что он учился хорошо. Я надеялся на это, потому что он был слабым стариком, много страдавшим и много повидавшим на своем веку. Должен ли он снова вернуться в тело — перевоплотиться, — чтобы учиться дальше? Когда он придет в следующий раз? Через каких-нибудь шестьсот лет — или завтра?

Я думал об этом и о богослужении, на котором только что присутствовал. Это было Богослужение для Наставления умерших. Мерцающие масляные лампы вспыхивали, подобно страстям нашей мимолетной жизни. Я думал об облаках благовоний, которые, казалось, принимали форму живых существ. На минутку мне показалось, что это Кэндзи Тэкэучи возвратился к нам снова в облике живого существа и больше не сидит перед нами в виде высохшего трупа. Сейчас он, возможно, всматривается в «Хроники Акаши», в эту неуничтожимую летопись всего, что когда-либо происходило. Может быть, ему удастся увидеть, где он совершил ошибки и сделать из них выводы для будущих воплощений.

Этот старый человек многому научил меня. Он по-своему любил меня и всегда разговаривал со мной как с равным. Теперь он уже не на Земле. Я лениво пнул камень и пошел, волоча по земле свои стоптанные сандалии. Была ли у него мать? Я как-то не мог представить его молодым семейным человеком. Живя среди нас, чужеземцев, вдали от своей родины, он, должно быть, чувствовал себя очень одиноко. Его жизнь прошла так далеко от теплых океанских ветров и его Священных гор. Он часто рассказывал мне о Японии, и тогда его голос становился хриплым, а глаза необычайно выразительными.