Пеший камикадзе, или Уцелевший

Разбуженный поутру автоматной трескотней — стреляли в районе донецкого аэропорта — Егор поднялся с чувством, словно ночью едва выжил, а осмыслив снившееся — ясно осознал, что спал одурманенный надуманной тревогой.

— Кто это? — спросил Бис бородатого соседа, укрытого одеялом цыганских расцветок, тоже разбуженного стрельбой.

— Абхаз, доун… Нерв трепет Кировоградских… — хмуро сказал он.

— И много их здесь?

— Кого? — спросила борода. — Кировоградских шакалов?

— Абхазов? — уточнил Егор.

— Кто их считал? Их, как китайцев, не сосчитать! — обозлилась борода с глазами на цыганском одеяле, выпростав наружу ещё и шерстяные руки. — Абхаз с ротой сдерживает нациков от прорыва в город на территории аэропорта…

Борода отвечал раздражённо, словно его разозлили ещё ночью во сне, или только сейчас понял, что проспорил тому, с кем заключил пари — не говорить с русским — и проиграл.

— Ты сколько здесь? — спросил чеченец уже проигравши.

— Три дня, — признался Бис.

— Вечером двадцать шестого мы попали в засаду в районе Донецкого аэропорта при отступлении — расстреляли из гранатомётов наш КАМАЗ с ранеными… прямо в черте города, на Киевском проспекте… где детская больничка. Тридцать пять «двухсотых», из них семеро из нашего взвода… Командиры, как бараны, твердят, что это были диверсанты…

Егор кивком согласился, чтобы не рвать монолог собеседника, решив:

«Так вот, наверное, причина, чего зубами все скрипят!»

— …Больница в пяти километрах от аэропорта. Не могли они зайти так далеко незамеченным, кругом наши посты! Такое могли натворить «опущенцы» из других батальонов — расстрелять, короче, по ошибке… Самый первый наш КАМАЗ подбили на улице Взлётной, в двух километрах от глиссадной… — невнятно говорил Борода с акцентом, будто с ложкой супа во рту, едва открывая.

Бис полежал некоторое время под одеялом, но спохватившись, что объяви внезапно «в ружьё», а он не собран, не дожидаясь, поднялся. Борода следил за сборами Биса украдкой, часто моргал, как молодой хирург на комиссии столичной медико — социальной экспертизы пять лет назад, пытаясь взглядом как дрожащей линейкой измерить длину культи, к которой Егор готовился приладить протез. А через минуту повернулся на другой бок, так и не дождавшись кульминации.

«Неужели прав был комбат…» — припомнил Егор обидные слова Ходарёнка о негативной мотивации сослуживцев своим изуродованным видом.

— Ты не бойся, слышишь! — кивнул Бис Бороде с важной интонацией. — С тобой такого не случиться!

— Ты, Ванга что ли, сыч? — бросил он брезгливо через плечо.

На утреннем построении Абулайсов вызвал к себе командиров взводов и доведя задачи, распустил.

— Сулим, новенького отдай Зауру, — вдогонку сказал он Джамалдаеву. — Заур знает, куда…

По кивку Сулима Егор вышел из строя и, обогнув его, направился за Исой, к тому времени стоявший в конце коридора. Аллагов проводил Биса острым взглядом. Егор, не шибко торопясь, успел по пути одарить Мусу безжалостным лицом в ответ, раздумывая себе по пути, как повести с Абулайсовым — субординации как бы ни было и в то же время была, но довольно странная, не воинская, не обычная, представлялась, как при боярском дворе с холопами на Киевском княжестве. Но так обращаться с собой Егору не позволяла офицерская гордость, а в ответ — человеческая скромность.

— Иса, — твёрдо сказал Егор, решив заговорить безо всяких реверансов, — отправь на аэропорт… Там, я полезнее буду…

Абулайсов, наконец, разглядел одноногого в полной мере. Убить при встрече, как грозился, уже не хотел. Был, на удивление себе, сдержан.

— Аэропорт — не твоё дело, — сказал он, явно не настроенный обсуждать своё решение. — Тебе — другое дело есть… Важное…

— И что важнее? — не успокоился на этом Егор, не представляя серьёзней задачи, чем военные действия. — Какое дело?

— Такое… — снова исчерпывающе ответил Абулайсов. — С комерсов налоговый сбор собрать… в казну Республики.

— Это зачем? — удивился Бис. — Это важнее того, что происходит в аэропорту? — удивился он уже возмущённо. — Налоговый сбор?! — не мог взять в толк Егор. — Это такая форма рэкета?!

— Какого рэкета, а?! Ты глупый, что ли?! Госструктуры не работают, знаешь? Пенсионный, налоговая… Киев заблокировал Донбасс, видишь, да? Республике денег надо? Ополчению на оборону надо? — загнул Абулайсов кривой палец. — Зарплату платить надо? — загнул ещё два. — Продукты — да? Помидоры, макароны, вода?! В бюджете денег на войну — нету!

Егор не думал над таким. Он вообще был не по этим делам. И Абулайсов в свете сказанного показался убедительным для того, чтобы дальше не спорить.

— Зачем раздражаешь меня, а? Иди к Зауру! Скажет, что тебе делать!

Инструктаж Зазиева был краток и сильно дозирован по информации, что называется — в общих чертах:

— …Ты сильно в тему не вникай, мы эту тему давно порешали. С тобой будут те, кто в этом занят. Один не будешь, геройствовать не придётся, поверь… Донбассу герои не нужны! Смотри, что да как, понял?

Егор согласился.

— Осетинский или чеченский языки, знаешь? — спросил Зазиев.

— А что? Дело требует знания иностранных языков?