Пеший камикадзе, или Уцелевший

Обе машины тронулись с места почти одновременно. За окном плыла южная стена периметра, близость которой ощущалась в темноте мимо скользящими по железнодорожному пути вагонами грузового поезда. Вскоре показались ворота с единственным горящим на территории базы фонарём, освещающим проезд. Машины выехали за ворота и пошли одна за другой, увеличивая скорость. Аслан шёл первым, Иса — за ним. Иса знал, что делать. Он действовал в соответствии с полученной от Мусы инструкцией — не сближаться, чтобы не оказаться под прицельным огнём оружия имевшегося у Шлыкова, держать дистанцию не менее двадцати, но не более тридцати метров, чтобы не терять из поля зрения. Машина, на которой двигался Шлыков, по характеристикам уступала той, что была под Аллагов и Иса не больно беспокоился, что может отстать или потерять впереди идущую машину из виду.

Шлыков оглянулся, убедился, что машина сопровождения на своём месте, а затем через спинку пассажирского сидения взглянул на тусклую приборную панель. Часы автомобиля показывали время: пятнадцать минут четвёртого.

Свернув направо, машины направились в сторону города. Дорога была пустой, вокруг ни души. Не было машин двигающихся на встречу или в одну с ними сторону, только два луча жёлтого света разрезали темноту набегающей дороги и пустых обочин. В черте городе машины сбавили скорость и стали двигаться медленнее. На безлюдных улицах царила таинственная и роковая тишина. В такое время вряд ли можно было ожидать другого. В городе действовал комендантский час и, похоже, горожане неукоснительно его соблюдали. Не видно было и тех, кто обязан был обеспечивать охрану общественного порядка и общественной безопасности.

— Ориентир — ТЦ «Северный», — сказал Шлыков. — От него скажу куда дальше.

— Это в Кировском? — уточнил Аслан.

— Да, — утвердительно кивнул Штык, чьё лицо время от времени всплывало в зеркале заднего вида салона.

Дальше ехали молча. Дома, скверы, Храм Рождества Христового, академический театр оперы и балета, «Донецк — Сити», кафе, магазины, закрытые до утра, медленно двигались на встречу озаряемые светом фар. Аслан управлял машиной умело, держа одну руку на руле, другую на колене, не быстро и не медленно, и Шлыков занятый тем, что следил за его свободной рукой, с трудом поспевал посматривать на дорогу.

— На кольце сверни на Кировский проспект, — сказал Штык.

— Хорошо, — кивнул Аслан.

Проехав одно из колец, образующих автомобильную кольцевую развязку, машины свернули направо. Через два или три километра лицо Шлыков снова замелькало в зеркале заднего вида. Он смотрел в обе стороны, выглядывая нужный поворот:

— Метров через сто будет поворот налево, сворачивай туда…

Аслан сбросил скорость и вскоре свернул с дороги налево, заехав во двор жилых высоток, в которых все давно спали.

— Кажется, здесь, — сказал Штык.

В свете габаритных огней, крадучись через двор, машины подъехали к длинному прямому зданию настолько изношенному и отвратительному, что вызывало ощущение давно заброшенного дома.

Первым из машины вышел Шлыков и, не обмолвившись ни полусловом, направился к зданию. Казалось, он больше не опасался исходившей от чеченцев угрозы, не беспокоился о своей жизни и спокойно разгуливал по округе. Вслед за ним из машины вышел Аллагов, он включил фонарь и прошёлся световым лучом по краям мрачной геометрической фигуры, этим же лучом обследовал прилегающую территорию и соседние здания.

— Проследи, чтобы не пропал, — отправил Муса Шудди в след за Шлыковым.

— Никуда ему не деться, — в своей манере, свойственной уверенным кавказским мужчинам, ответил Зухайраев и, отправившись по следу, мгновенно исчез в серой мгле.

Строение, к которому Шлыков привёл чеченцев, находилось в границах жилого квартала, ограниченного со всех сторон дорогой, а по периметру жилыми домами. Внутренняя его сторона, чаще называемая двором по обыкновению была площадью с футбольное поле, занятая детской и спортивной площадками и «домиком», который, если прислушаться, гудел. Обычная трансформаторная подстанция какие стояли в каждом дворе давно выросшие из привычного формата будок в массивные строения без окон и таким количеством металлических дверей на каждой стене, что хватило бы на три дома и два гаража. Одни были с площадками обслуживания и гулкими ступенями, другие без. И гудели в них, конечно, трансформаторы. Въезд во двор квартала осуществлялся с центральной улицы через подворотню в центре многоквартирного дома и промежутки между домами.

Строение, к которому чеченцев привёз Штык, в перспективе должно было стать жилым многоквартирным домом в тихом квартале, однако стало очередным долгостроем, как называют градостроители объект длительного или заброшенного строительства, чьё возведение оказалось убыточным и было остановлено; или недостроем, как зовут несчастные дольщики объект незавершённого строительства, в возведение которого вложили свои сбережения, а по итогу часто состоящий из фундамента, реже — из голых стен, совсем редко — «коробки» под крышей как этот.