Пешка королевы

Каждый Повелитель вносил свою лепту в истребление нуклийской фауны. Я серьезно – каждый. Шериада отличилась с оборотнями. Говорят, они сошли с ума, и давным-давно, лет сто или двести не превращались в людей, а Повелительнице помешали, потому что стали нападать на фермеров.

Может, это правда. Я знаю только, что Шериада сама не в себе, и никто, даже ее брат не будет ей прекословить в таких «мелочах».

Единственный вид магических существ, успешно размножающийся в Нуклии – химеры. Каждый нуклийский лорд как будто считает своим долгом создать как можно более отвратительную химеру и выпустить в свои лесные угодья. В Нуклии химеры размножаются, как на Острове кролики, поэтому когда охотничий запал лорда угасает, химеры погибают не все. Лорд про них забывает, химер становится все больше, а дичи в лесу все меньше. Очень скоро эти твари переходят на людей, и если сейчас это заботит хотя бы принца Лэйена, единственного в Нуклии заступника неволшебников, то раньше всем было безразлично

Химеры, кстати, несъедобны. Что странно, учитывая аппетиты волшебников. Посади нас на диету – мы и камень съедим.

Но никаких камней мне есть не приходилось: Шериада наверняка приказала слугам следить, чтобы ее демонолог как следует питался. Грибы в масле, жирное мясо, отнюдь не диетические сыры. Спустя десять минут, когда я все еще клевал закуски, сияющий Ори объявил:

– Господин, деликатесы из Золотой империи. Доставили только сегодня – от вашего друга, принца Сэврория.

Плов я тогда попробовал впервые, как и крепкий имперский кофе. На пироге из страуса (я смутно помнил, что это такая птица, которая жила до Потопа) брусничным соусом было написано:

«Спаси меня от Адель».

Я невольно улыбнулся.

А потом впервые задумался. Зачем Шериада приказала мне остаться на Острове? Учебе это наверняка пойдет во вред, и королева не может этого не понимать. И вряд ли она прониклась моими жалобами. Нет, тут что-то другое.

Я как раз перешел к десерту, на который Сэв тоже не поскупился, и знакомился с арахисовой халвой, когда дворецкий объявил:

– Господин, к вам Ее Высочество принцесса Элизабет.

Я чуть не подавился.

– Ко мне? Алекс, ты уверен?

– Конечно, господин, – невозмутимо откликнулся дворецкий.

Высшим демонам вообще безразличны люди, мы для них не интереснее тараканов. На магов они тоже не обращали бы внимания, не занимай мы их, как говорят в учебниках биологии, ареал обитания. Другими словами, не умей мы колдовать, они бы заметили нас разве что в качестве пищи.

– Прикажете привести ее сюда?

Я уже не чувствовал неудобства при необходимости приказывать высшему демону. А вот увидеть Элизабет!..

Вряд ли это может быть страшнее, чем почти убить свою первую хозяйку при Рае.

– Да, Алекс. И, пожалуйста, еще один прибор принеси.

Бросать ради Элизабет завтрак я не собирался. Пожалуй, Рай прав, я и впрямь стал совершеннейшим милордом.

Цоканье каблучков принцессы я услышал еще когда она поднималась по лестнице. Это у них с Шериадой общее – стремительный шаг. Шериада, когда не рисовалась, вообще могла пройтись по-мужски – никакой грации, только стремительность и напор. Нормально для сильнейшей волшебницы миров, наверное.

Элизабет никогда себе такого не позволяла, но ее каблуки всегда чеканили шаг. Когда впервые ее услышал, я думал, это признак силы. Потом, пообщавшись с принцессой, решил, что ошибся.

А теперь думаю, что был не прав: характер непременно нужен, если тебе не только пришло в голову выйти замуж за спутника, но и подарить ему титул, как она предлагала мне.

– Ее Высочество Элизабет, – объявил Алекс минуту спустя.

Я встал ей навстречу, поклонился, лишь в последний момент вспомнив, что обычного нуклийского кивка не хватит. К тому же, она все-таки принцесса.

И руку ее поцеловал, не поднимая взгляда. Только привычно отметил, что Элизабет сменила духи: ни следа розовой сладости, теперь только горечь миндаля. Дорогой, даже драгоценный аромат, учитывая, что миндаль к нам привозили с Большой земли – контрабандой, естественно.

А когда выпрямился, не смог произнести ни слова.

На Элизабет было платье цвета мяты – холодный, глубокий оттенок, который принцессе чрезвычайно шел. Раньше кожа Элизабет казалась мне серой, глаза – тусклыми, а волосы – мышиными. И сама она – пресной. Ей не шел белый – приличный цвет для дам на Острове. Зеленый же носили крестьянки на южной границе. Грязно-зеленый, не ментоловый. Травянистый. Этот краситель был дешев.

Сейчас глаза принцессы сияли, кожа казалась молочно-лунной, а у волос появился цвет – черный, светлее, чем у Шериады, но все же.

– Вы прекрасно выглядите, Ваше Высочество, – сказал я впервые совершенно искренне.

Она улыбнулась, и в ее глазах я увидел тот самый огонь, который так боялся увидеть у аристократок. Сейчас мне было нестрашно. Не с Элизабет.

Пожалуй, я впервые посмотрел на нее с интересом.

– Ты тоже, Элвин, – она осеклась, потом спросила: – Ты не обидишься на «ты», нет?

– Я привык, миледи.

Она села – по протоколу как монаршей особе, ей полагалось сделать это первой. Потом посмотрела на дверь с некоторой опаской.

– А моя кузина?

– Госпожа сейчас в отъезде.