Пешка в большой игре

Он взял Асмодея под локоть и увлек к небольшому павильончику с яркой вывеской и расписанными иностранными словами витринами.

Одна из многочисленных точек по превращению второсортных продуктов, поддельных ликеров, самодельных водки и коньяка, контрабандных сигарет, одуряющей музыки в деньги, обязательно обмениваемые на доллары и укрепляющие фундамент благосостояния владельца, тешащего ущемленное самолюбие вчерашнего троечника огромными буквами собственного имени, вынесенного в название заведения.

Эта точка называлась "Пицца-бар «Александр». Кроме пиццы, симпатичная, вульгарного вида девица разносила деликатесные закуски: бастурму, икру, маринованные грибы, оливки с перцем.

Смит с Клячкиным сели у окна, и Асмодей поставил чемоданчик на подоконник, порадовавшись, что проблем с этим не возникло.

За обедом они говорили на общие тьмы: о сравнительной стоимости жизни в России и других странах, о политических и экономических перспективах, о криминальной обстановке в Москве.

– Да, совсем забыл. – Смит извлек из дорогой кожаной папки две яркие коробочки. – Препарат, поддерживающий внутриклеточный обмен в печени. Очень рекомендую. Нам с вами не следует забывать о здоровье.

– Спасибо. Давайте за него и выпьем. В больнице мы были лишены такой возможности.

Они допили остатки водки из плоской, как фляжка, бутылочки с яркой этикеткой «Смирнофф». Асмодей удовлетворенно отметил, что водка настоящая.

– Вы внимательно читаете газеты? – поинтересовался Смит, когда принесли кофе.

– Скорее нет, чем да. – Асмодей отхлебнул горячей черной жидкости без вкуса и запаха.

Американец медленно открыл папку.

«Наверное, у него там тоже диктофон», – подумал Клячкин.

– Просмотрите две статьи. – Смит положил на стол газеты. – Вот здесь: "Куда же делось мыло? ".

Он указал пальцем.

– И вот: «Мыло для подземной войны».

– Похоже, вы всерьез заинтересовались мылом, – пробормотал Асмодей, приступая к чтению.

Роберт Смит неторопливо прихлебывал скверный кофе, незаметно рассматривая сидящего напротив человека. Гладко выбрит, пахнет хорошим одеколоном, достаточно уверенно держится, одет в неплохой по здешним меркам костюм. Он образован, грамотен, коммуникабелен, охотно идет на контакт. Словом, подходит по всем статьям. Если только он не работает на КГБ. Как и все его коллеги, Смит внимательно следил за изменениями в организационно-штатном устройстве российской контрразведки и знал о происходящих переименованиях, но называл ее исключительно по аббревиатуре, известной в мире на протяжении многих десятилетий.

Пока все проверки дали отрицательный результат, но это ничего не значит. В разведке всегда подозревается худшее. Исходя из подобного принципа, Смит не исключал, что гражданин России Клячкин выполняет задание властей, а в демонстративно выставленном на подоконнике «дипломате» находится записывающее устройство. Хотя так грубо и примитивно, конечно, никто не работает. А с другой стороны – чем проще, тем надежней. Не попросишь же доброго товарища, к которому расположен всей душой: «Открой чемодан, проверим, что там внутри!» Какие, после этого, к черту, психологический контакт и взаимное доверие! Тем более если устройство и есть, его так просто не распознаешь: какая-нибудь пластинка с нанесенными микросхемами, зашитая в кожвинил – надо кромсать ножницами на куски.

Смит допил кофе и вздохнул. И вообще, если его «водит» КГБ, то записать могут как угодно. Зайдут со стороны кухни, прикажут официантке – русский народ на эти дела дисциплинирован, – она и засунет магнитофон в передник или поставит микрофон в салфетницу на соседний столик. Разведчик прощупывающе осмотрел карман на переднике приближающейся официантки. Та поняла взгляд по-своему и слегка улыбнулась.

– Еще два кофе и сигареты.

Теперь американец осматривал ее сзади, но уже по-другому: обычная мужская оценка талии, бедер, ног. Смит знал, что мания преследования и патологическая подозрительность – профессиональная болезнь разведчиков. Очень важно уметь переключаться. Если не получается – надо уходить в отставку, иначе окажешься пожизненным клиентом психиатрических лечебниц. Или осужденным на пожизненное заключение. Здесь пока сверхдолгих сроков не ввели, но десять-пятнадцать лет в российской тюрьме – вряд ли более мягкая мера.

Смит вздохнул еще раз.

Ему ничто не угрожает. Он не получает секретных сведений, не подрывает обороноспособность страны пребывания. То, о чем он собирается просить, даже записанное на десять пленок, не способно послужить основанием для обвинения в шпионаже. А дальше, по ходу дела, подлинное лицо больничного сотоварища обязательно проявится.

– Ваш кофе. – Официантка откровенно строила глазки, но он не обратил на нее никакого внимания.

«Сам себя пугаю, сам себя успокаиваю, – подумал разведчик. – Надо уходить с оперативной работы».

Он давно собирался сменить «поле» на уютный кабинет руководителя регионального сектора ЦРУ. Африка, Монголия, Россия... Он хорошо знал тамошние условия, резидентуры, агентурную сеть. Решение вызрело. Но...