Пешка

- Я знаю, спасибо, что не выдала меня за ужином.

- Ничего, это меня не беспокоит, - я ловлю руки юноши и не даю ему обнять меня. - А вот почему это мы с тобой - друзья? Я была уверена, что мы встречаемся.

- Какая глупость? Конечно, мы пара, он переходит на шёпот.

- Тогда почему мы шепчемся? - передразниваю его.

- Ни почему.

Он резко тянет меня к себе и чмокает в уголок губ.

- Видишь, я тебя ничуть не стесняюсь. Маменька, верно, не так меня поняла, когда я просил разрешения пригласить тебя.

- А ты её не поправил.

- Я поправлю, обещаю, - он улыбается и хихикает.

- А Каиль мог быть в Ардоре?

- Мог, - Максу не нравится такая смена темы. - Он живёт на окраине.

- Я не знала. Прикинь, если мы его встретим!

- Не встретим. Вся его семья уехала. Я сильно сомневаюсь, что Каиль слоняется в одиночестве.

- Действительно, это на него не похоже.

- А на тебя похоже. Вечно бродишь по коридорам одна. А то и вовсе уставишься в стену и стоишь.

- Жуть какая! Ты меня сейчас совсем как зомби описал!

Мы оба смеёмся.

На следующий день маменька Макса упросила меня составить ей компанию.

И теперь я сижу в салоне красоты, мои волосы собрали в странную металлическую штуковину, которая громко шумит, они называют её сушилкой - будто полотенца в такую жару не достаточно! Мне впервые подпиливает ногти кто-то посторонний, а не я сама.

- Какой уникальный оливковый оттенок! - поражается работник заведения. - Вам определённо подойдёт красный цвет!

- Мы полностью вам доверяем! - отвечает за меня мать Макса.

Салон я покидаю с выпрямленными и постриженными волосами. Никогда раньше у меня не было чёлки. Мои ногти, как на руках, так и на ногах блестят красным лаком. Мне хотели накрасить ресницы, но от одной только мысли, что кто-то станет тыкать в мои глаза этой круглой щёткой, меня передёрнуло. Зато губы подкрасили, бесцветным блеском. И на щёки нанесли румяна.

"Маменька" Макса спрашивала можно ли что сделать с моей кожей, чтобы отбелить её хоть немного. Её утешили, что скоро привезут какой-то крем. Но, увы, в данный момент крем закончился. Хотя, я этому рада. Не представляю себя с белоснежной кожей.

Работникам очень понравился цвет моих волос. Они сказали, что правильно будет называть его тёмный каштан.

Когда мы вернулись, Макс был в восторге. Однако, уже на следующий день, после утреннего душа, мои волосы вновь завились. А ещё через день лак на руках начал облазить, и было решено снять его.

- Сегодня мой отец вернётся, - сообщает Макс. - Постарайся вести себя прилично.

- Прости?

- Вилка должна быть в левой руке, а не в правой. Не обижайся, но нельзя накалывать говяжью котлету и откусывать от неё, сначала отрезаешь кусок, потом ешь. Тебя в твоём приюте не учили?

- Нет, - отвечаю честно. - И в академии у нас этикета тоже не было. Если тебя это так задевает?

- Меня нет, а моей маменьке это не понравилось. И отцу ты тоже рискуешь не понравиться. Это важно, чтобы ты им нравилась.

- А тебе?

- Мне ты и так нравишься! Я же не прошу тебя всегда себя так вести, только в Ардоре.

- Тогда, мог бы и заранее мне об этом сказать, а не спустя две недели!

- Не кричи.

- Я не кричу! - под его сердитым взглядом краснею. - Прости.

- Но сейчас он ещё не приехал, и маменьки тут тоже нет.

Макс привлекает меня к себе и тянется за поцелуем.

Мне сложно привыкнуть к тому, что в доме Макса присутствует прислуга, но, наверно, так и должно быть во всех богатых семьях. Как же это он в академии со всем сам справляется?

Сегодняшний ужин отличается от остальных. Он более праздничный, больше блюд, белая скатерть. Худенькая девчушка с огромными глазами носится туда-сюда, расставляя блюда. Я прикусываю губу, нельзя предлагать ей помощь. "Маменька" сегодня разукрашена особенно ярко, хотя и красиво. Весь акцент на пухлых коралловых губах.

К дому подъехала карета. Из неё вышел пухлый мужчина с пышными усами. Я разглядываю Макса, и как он получился такой стройный? Мы ждём, пока глава семейства соберётся к ужину, садимся вчетвером.

Допрос возобновляется, теперь отцом Макса и приобретает новую окраску.

- Лекарь, подходящая профессия для женщины, если не оставлять без мужского руководства, - отзывается он, узнав на какое направление я поступила. - Сложно не заметить, что тебе часто приходится работать на улице и руками, словно оборванке.

- Это вовсе не так, с чего вы взяли?

- Твоя кожа, - он презрительно осматривает меня с головы до ног. - Она грязна и черна.

- Что ты, дорогой, - вмешивается его жена. - Это её родной оттенок! Но, не волнуйся, Дафна, я знаю, куда отвести тебя, чтобы исправить это! Не уверена, что одного раза хватит, но я что-нибудь придумаю с твоей бедой.

- Вы хотите отбелить мне кожу? - с трудом сдерживаю злость.

- И я это сделаю, - коралловые губы расходятся в улыбке.

- Она вновь потемнеет.