Пешки Сдвига

- Вот тебе, и - "Зайти - не выйти"... - С какой-то непонятной обидой высказался идущий за блондинкой, Книжник. - Я-то думал, что здесь что-то загадочное, непознанное...

- А обернулось - вон оно как. - Лихо повернула за угол, следуя за Шатуном. - Вместо полноценного оргазма для фантазий Книжника, имелась лишь кучка тривиальных любителей человечинки. Ну, может быть, не совсем тривиальных: судя по временному отрезку, в течение которого они пополняли свои закрома мясцом случайных проезжих, вследствие чего и образовалось это названьице... Ловкачи. Гурманы херовы. Но всё равно - ничего экстраординарного, я в них не узрела, спорьте со мной хоть до усрачки.

- Если бы не эти странствующие прессы - висели бы мы сейчас грустными тушками, с распоротыми брюшками. - Алмаз со злостью плюнул прямо в центр очередного мазка, мимо которого они проходили. - И ничего бы мы не сделали... Вот уж не думал, что так всё повернётся.

- И я останусь без штанов. - Усмехнулась блондинка. - А если честно, то мы, сейчас должны Фюреру в ножки кланяться. Если бы не его плотские потребности - торчали бы мы на своих крестах. До полного апогея Сдвига. Или, разве что, кто-нибудь из обитателей этой милой людоедской общины - не вернулся из краёв, не охваченной визитом безымянной аномалии. И не схарчил нас на поминках, по почившим в бозе соратничкам.

- А откуда у тебя заточка в ботинке? - Спросил Шатун. - Наждак подсобил? Он любил такие технические добавки: сам не свой до этого. Сам, разве что двуручным мечом не подпоясывался, и сулицу вместо зубочистки не использовал. Да Наждак, больше некому...

- Ну, он... - Не стала отпираться Лихо. - В конце концов - не гаубицу же, он мне - между плавающими рёбрами, вставить предложил. Вполне практичный и здравый вариант. Если бы сегодня этого не оказалось - дальнейшее развитие событий, предсказать было бы сложно... Ну, завалила бы я этих энтузиастов мясного меню - своими страстными взглядами: а дальше что? Полежали бы, очнулись, и финиш...

Они подошли к высокой, двустворчатой двери, одна из створок которой была чуть-чуть приоткрыта. На полу, прямо перед выходом, находились сразу два мазка, наполовину наслоившихся один на другой. Ни обойти, ни перепрыгнуть было нельзя.

- Никто меня на ручках перенести не желает? - Шатун невесело оглянулся на друзей. - А то, как-то не вдохновляет меня это хождение по мукам. Пусть даже чужим, и уже завершившимся.

Желающих, как легко можно было догадаться - не нашлось.

- Вот тебе и дружеское плечо, в трудную минуту... - Громила вздохнул, и явно преодолевая себя, сделал шаг вперёд. - Лишь бы не навернуться в полный рост: сдаётся мне, что банно-прачечные процедуры разводить некогда будет...

Он прошёл к дверям, ступая как будто по стеклянной ниточке, натянутой над котлованом до упора заполненного, изголодавшимися до полного озверения "гейшами". Под ногами у него, мерзковато почавкивало и похлюпывало. Книжник утробно ёкнул горлом, и зажал рот ладонью.

Шатун добрался до дверей, и нежно потянул за ручку, уже немного приоткрытой створки. Просунул голову в образовавшуюся цель, и очень недолго обозревал обстановку. Потом, не оборачиваясь, махнул рукой и, открыв створку до конца, пошёл дальше.

- Прошу на выход. - Лихо с каким-то скептическим фатализмом оглядела цепочку следов громилы, расположившихся поперёк субстанции, и зашагала прямо по ним. При сорок восьмом размере ноги Шатуна, это можно было сделать без излишнего напряжения. Впрочем, Лихо шла без излишней бравады и показушности.

- Давай. - Алмаз подтолкнул Книжника. - Я последний. Не тяни, пошёл...

Очкарик глубоко вдохнул, и походкой деревянного истуканчика с негнущимися ножками, проследовал по уже проложенному маршруту, исхитрившись не расстаться с содержимым желудка. Конечно, как ни изощряйся на протяжении множества страниц, в описании того, какие запахи остаются после того, как на полу образовывается довольно пространный мазок, цвета сурового заката: страницы никоим образом, не смогут передать подлинного аромата. Последний метр препятствия, Книжник, у которого всё же сдали нервы, преодолел неуклюжим прыжком. Выскочил на незапачканное пространство, и припустил за уходящими друзьями.

Алмаз прошлёпал по мазку буднично, как будто под ногами была надоевшая до икоты, хлюпающая после дождя грунтовка: а не доведённая до непотребного состоянии, человеческая плоть. Чувства постепенно притуплялись, черствели. А что, прикажете - рухнуть на колени, и рыдать, как впечатлительная воспитанница академии хороших манер? Заламывая руки, и стеная. Ага, сейчас...

Проход сузился, лестница пошла вверх. Шатун топал вперёд, как заведённый, самую малость не закупоривая своими габаритами расстояние, от стенки до стенки. Впереди виднелась открытая настежь дверь, перед которой, к большому облегчения громилы - не виднелось ничего, похожее на кровавую размазню.