Пешки (СИ)

Девушка обиженно засопела, но стоически заползла обратно, накрываясь собственным ардаком. Вновь воцарилась глубокая, немного настороженная тишина, в которой раздавались лишь всхрапывания непробиваемой старушки да шебаршение тараканьих лапок на полках. Кто‑то снаружи тоже замер как‑то очень подозрительно, почти пристыженно притих, ещё больше нервируя впечатлительную травницу. С крыши мягко шлёпнулась, привязанная на всякий случай старая печная заслонка с выцарапанной гексограммой. Что‑то дрыгнулось за окном и затихло.

— На погосте становится ти — и-ише, — послышался из тёмного запечного закутка низкий, слегка инфернальный голос Яританны, полный трагизма и истинного певческого надрыва, — не слыхать даже во — о-оя волков, то бредёт меж могил дядя Ми — и-ииша, некрофи — и-ил и ценитель гробо — о-ов…

— Заткнись!!!! — в один голос рявкнули не оценившие её пения слушатели.

Если Алеандр просто никогда не была поклонницей тёмного музицирования отдельных представителей семейства духовников и откровенно побаивалась некоторых его проявлений, то Араона буквально взбесил такой бездарный срыв всей маскировки. Шанс маленький и очень зыбкий, что таинственный преследователь одиноких старушек обойдёт своим вниманием не подающий признаков жизни дом, был жестоко попран отвратительным фальшивым завыванием сумасшедшего чернокнижника над жертвенным алтарём. Боевой чародей даже поморщился от профессиональной неприязни.

Снова всё затихло. Неведомый монстр, опознанный Араоном, как бред сумасшедших, голос решил не подавать и в дом крался без единого звука.

— Ребя — я-ята! — с надрывом зашептала Алеандр.

В ответ ничего, только нарочито громко всхрапнул боевик, откатываясь поближе к печке. После частых диких ночёвок тишина дома угнетала.

— Там ведь кто‑то точно есть, — голос травницы подрагивал, отчего в шёпоте появлялись мерзкое попискивание. — Кто‑то крадётся… внизу…

Словно в издёвку зашебаршило снаружи, весьма смахивая на полдюжины оголодавших зайцев или одного чудаковатого оленя.

— Та — а-ан, ну хоть ты голос подай, — не выдержала травница. — Давай что‑нибудь своё… загробненько — пессимистичненькое…. Вроде, чёрные твари — и-и захватят план — е-е — ету…

Духовник голос не подавала. Ей тоже было отчаянно страшно, вероятно ещё страшнее, чем компаньонке. Из‑за нарастающего безумной паникой дурного предчувствия в голове смешивались сумасшедшим хаосом боевые заклятья, охранные заговоры и строфы всех подряд песен, едва не прорываясь наружу совершенно сумасшедшим хихиканьем. Только выдавать себя хотелось ещё меньше. По её ощущениям сейчас лучше было бы вжаться в самый тёмный угол или вообще раствориться в стенке, а ещё лучше было бы сидеть дома в столовой, и, попивая горячее молоко с мёдом, болтать с матерью на всякие абстрактные темы.

Травница уже подумывала о том, чтобы спуститься к Арну или потеснить подругу, как за окном с чётким щелчком сработала одна из ям, и окрестности огласил пронзительный нечеловеческий вопль.

— Вы слышали? Вы слышали это! Я же говорила! — вскрикнула Алеандр, страх в её голосе смешивался с гордостью за собственную правоту.

Араон Важич уже был на ногах, сжимая в левой руке серп, а в правой кочергу. Хмурясь от непривычного отсутствия силы, чародей подошёл к двери и выглянул наружу. Раздался ещё один вопль, в стену что‑то ударилось и стекло с подозрительным хлюпающим звуком.

— Мать твою! — глухо рыкнул мужчина, резко захлопывая дверь и автоматически блокируя ручку кочергой.

— Так и знала, что не стоит разрыв траву смешивать с гаюшником, — раздосадовано прошептала Эл, ещё не до конца осознавшая происходящее и не успевшая качественно удариться в панику.

В печи вспыхнул светляк, неизвестного происхождения, аки был странного буровато — серого цвета, а не голубого, болотного или красного. Также ловко потушить предательский свет, выдающий их с головой, не удалось. Впрочем, таиться смысла уже не было. Если подготовленные духовником ямы с, как оказалось, убойненьким составом и не убедили тварей в наличии живого мясца поблизости, то радостные вопли дурноватой травницы игнорировать не получилось бы и при великом желании.

— Кто там? — немного заторможено, но, не понижая голоса, поинтересовалась Яританна, даже не предпринимая попыток выглянуть из‑за печки.

Важич не ответил, он напряжённо и уже совершенно другими глазами осматривал сгружённый на лавку арсенал, закрепляя на рукоятке серпа один конец заговорённой цепи. Просто заново обмотаться ей смысла уже не было: и девчонкам от этого не легче, и чародеев снаружи нет. Зато были умруны, несколько радшан и, кажется гнист, а ещё и умруны. Много умрунов. Некромантски много умрунов. Этих тварей был до…

— Ого — го! — вскрикнула Эл и от удивления выронила старенький излучатель, неизвестно каким образом попавший в её загребущие ручки. — Их… их…Мамочка… мы же сдохнем…. Мы все здесь сдохнем! Нас заживо сожрут! Выпотрошат и сожрут! Я не хочу так умирать! Я ещё диплом не написала! Я жить хочу!!!