Пешки (СИ)

Притаившийся поодаль Ивджен неслышно урчал в предвкушении и лишь тяжело дышал в респиратор. Сквозь светонепроницаемые очки, заказанные специально в Лисвении для сокрытия от посторонних даже самых мощных чар ночного зрения, командиру было видно, как нервничает его старший помощник. Медведеподобный, вечно хмурый и сонный, Мастер — Нежитевед болел этим проектом ещё в Замке Мастеров, а после того, как его изгнали из подмастерьев, просто потерял голову от идеи пленения и укрощения древних Мокриц. Именно в его лохматой, грубо скроенной голове складывались сотни разрозненных знаний о чудовищах Трухлеца в чистую систему поимки любого из них. Молодой командир даже был близок к тому, чтобы зауважать своего немного сумасшедшего коллегу, если бы ему кроме технической стороны принадлежал и сам план. Но, увы, сами идеи рождались и утверждались свыше, откуда их доносил до штаба N6 пунктуальный до омерзительного секретарь.

Помимо пунктуальности посреднику Филип никак не мог простить того, что столь грандиозная идея пришла в голову кому‑то другому. Ведь что может быть проще!?! Одним махом обезглавить весь Совет Мастеров и пару тройку зажравшихся вельмож в придачу! Просто нужно правильно настроить портал на княжескую резиденцию, отрегулировать параметры ловчей сети и ждать, пока в полночь Мокрица не приползёт к наживке. Ждать, правда, надо тихо, очень тихо, желательно вообще неподвижно, поскольку тупая тварь вполне может среагировать не на излучение приманки, а на движение. Конечный результат стоил нескольких часов постылого лежания в мерзкой жиже. Филип уже предвкушал результаты своей миссии: развороченные мраморные полы, изорванные златотканые гобелены, размазанные по колоннам внутренности придворных лизоблюдов и искорёженные ужасом и бессилием лица Мастеров. Более сладостной картины не было для командира. Лицо его вновь приобретало выражение садистского блаженства. Было темно — и он вполне мог себе это позволить.

— Филя, — тихо, почти на уровне мыслей и гортанного присвиста, раздалось над самым ухом командира, вырывая из объятий грёз и заставляя Филипа раздражённо морщиться от вечного панибратства бестолкового племянники. В другой момент командир напомнил бы малолетнему шалопаю о субординации, но сейчас орать на Сигурда, как того требовал педагогический процесс, было слишком опасно. — Глянь туда.

Командир нервно отбросил с плеча руку юноши и усилил ночное зрение в указанном направлении. В абсолютной темноте гиблого места в сотне шагов от разложенной и закреплённой приманки, слегка покачиваясь и издавая странные ухающие звуки, неспешно тянулись, почти волоклись две кривоватые мелкие тени. При ближайшем рассмотрении в них удавалось различить очертание понурых женских фигур, подволакивающих друг друга аккурат к логову Мокрицы. От неожиданности Филип подавился собственным хрипом.

— Что будем с ними делать? — продолжал сипеть из‑за плеча Сигурд, явно не проникшийся всей важностью и остротой момента.

Филип мельком глянул на своего сурового консультанта: глаза Ивджена светились жаждой крови даже сквозь защитные очки. Это слегка пугало: казалось, этот «медведь» может самолично загрызть кого‑то из соседей. С жаждой кровавого зрелища Мастера — Нежитеведа могло тягаться только обезвоживание из‑за научного эксперимента. Можно было спокойно заключить, что под твердыней низкого бугристого лба происходят десятки хитроумных вычислений скорости и ярости твари при новой, более аппетитной цели.

— А ничего. Пусть. Заодно убедимся, что тварь ещё не задеревенела, — Филип разобрал одобрительное хмыканье Ивджена (было в этом хмыканье что‑то неуловимо сумасшедшее) и снова осклабился, если бы покойная маменька могла бы сейчас видеть выражение лица любимого сыночка, её бы хватил удар… повторно.

Обладавший самым острым зрением и ещё белее острым любопытством, Сигурд издал странный звук, не то всхлип, не то вздох, — последствие подступающего насморка от окружающей прохлады и сырости:

— Жалко ведь, — противно растягивая гласные, продолжало гнуть свою линию мерзкое малолетнее существо, по ошибке ставшее родственником Филипу, — молоденькие совсем.

— Пшол вон! — сквозь зубы прошипел командир, едва не сорвавшись на совсем не подобающий ситуации крик.

Племянничек обиженно пополз к своему укрытию. Филип тут же забыл про занозу всей своей жизни и жадно впился взглядом в две тоненькие тени. Такие слабые, жалкие и… своевременные.

* * *

— Над Лафре — етом ту — у-учи ходят хму — уро, а чего — о-о б им весело ходи — и-ить? — последняя гласная растянулась настолько, что била по барабанным перепонкам не хуже, чем изощрённая звуковая волна островных во время всё того же памятного пересечения Лафрета.