Пёсий остров

Но последнее время он также посылал во внешний мир сигналы бедствия. Предвестники того, что время его правления подходит к концу, ибо как может править король, не находясь в здравом уме? Всему приходит конец. Лучше устроить так, чтобы со всем покончили люди, которых знаешь, когда придет время платить по счетам. Удовлетворенный этой мыслью, он кивает.

Под лезвием появляется маленькая красная капля — из-под мягкой плоти рядом с ухом.

— П-прости, Питер, — извиняется Эмерсон, сжимая в руке лезвие, как будто оно поранило его хозяина нарочно.

— Ты ожидал, что она какого-то другого цвета? — снисходительно спрашивает король, похлопывая своего пленника по холодной щеке. — Ты не добрил вот здесь, на подбородке. Продолжай, прошу. Я сам виноват.

Импровизированная бритва шуршит дальше, но уже не так уверенно. Питер осторожно протягивает руку к книжному шкафу, стоящему рядом, и берет один алмаз из вазочки для конфет. Он держит его против лучей рассвета, которые уже начали раскрашивать комнату в бледно-синий. Камень ловит свет и не выпускает. Алмазное утро, расколотое на тысячу радуг, танцует между грязных ногтей.

— Если я тебе его подарю, — начинает Штурман, поймав взгляд Эмерсона в зеркале, — обещаешь ответить правду, когда я задам вопрос?

— Да, Питер, — соглашается рыжий, обнажая зубы в подобии подобострастной улыбки. Он сжимает нож так сильно, что костяшки его пальцев становятся цвета выжженной на солнце кости. — Ты же сам знаешь.

— Откуда же мне это знать? — спрашивает Штурман, глядя в бесконечный перелив утра в камне и гадая, когда разум откажет ему.

— Я… — Эмерсон стоит молча, держа нож в руке и открыв рот. Ему страшно. У короля бывает тысяча настроений. Нельзя допустить, чтобы он разозлился.

— Что «я»? Ты будешь говорить мне правду, потому что я держу твою жену там, где ты можешь ее видеть, но не можешь трогать, так? — Штурману быстро надоедает игра, потому что слуга отказывается играть в нее по правилам. Он бросает алмаз ему в лицо. — Напомни мне, как ее зовут?

— Памела, — отвечает Эмерсон. Он бледнеет и мельком смотрит на нож, гадая, успел ли Штурман заметить этот взгляд. В безрассудном порыве отчаяния он срывается на крик: — Ты обещал отпустить ее, Питер! Ты сказал, что, если я буду хорошо себя вести, ты позволишь ей жить здесь, в доме, со мной и Селестой. Ты же помнишь об этом?

— А если я так поступлю, — спрашивает Штурман, стараясь разглядеть на полу драгоценный камень, который только что выбросил, — вы не уплывете все разом как-нибудь в ночи, когда я буду спать? Нет? Наверное, вам здесь очень нравится?

Эмерсон наклоняется и поднимает камень. Он протягивает его королю Пёсьего острова, моля о помиловании.

— Да, Питер, — отвечает он без выражения. — И Селесте тоже. Но мы скучаем по Памеле. И опасаемся, что она может заболеть.

— Заболеть? — рычит Штурман, и лицо его темнеет.

Он хочет выхватить нож у своего неверного слуги и перерезать ему глотку. — Заболеть?! Я забочусь о ней. Я прихожу к ней трижды в день. Я ей читаю вслух. Расчесываю ее волосы, — он все еще не забрал камень, который сверкает в руке Эмерсона как утраченная надежда. — Она думает, что вы оба бросили ее! Вот что она мне говорит.

Голос Эмерсона превращается в задушенный вопль:

— Питер, прошу тебя…

— А ты знаешь, — продолжает Штурман, снова втягиваясь в игру, потому что жертва начала трепетать, — про нашу писательницу? Твою свояченицу? Она пыталась освободить твою жену. На замке свежие царапины. И еще следы на песке. Так вот, послушай. Это я решаю, какие письма отсюда отправлять. Я раздаю свободу и прощение. Я, а не вы. Не ты и не она.

Лицо Эмерсона превращается в посмертную маску.

— Питер, это я написал, — выкрикивает он, роняя нож с громким звоном. — Не наказывай ее больше! Это был я! Я слишком скучаю по Памеле. Прости меня, прошу тебя. Прошу.

— Ты сейчас солгал мне, — говорит король Пёсьего острова, поднимаясь и вытирая с лица остатки пены для бритья. — Я знаю, что писала Селеста. Я узнал ее запах на блокноте, — продолжает он и тут замечает, что Эмерсон рассматривает нож. — Послушай, ты же перерезал бы мне глотку, если бы знал наверняка, что твоя жена в безопасности. Давай начнем сначала. Скажи мне какую-нибудь правду. Про что угодно. На твой выбор.

— Каждый день я думаю о самоубийстве, — не задумываясь признается Эмерсон и, кажется, испытывает облегчение от этих слов.

Король выиграл. Он засовывает алмаз в нагрудный карман Эмерсона и похлопывает по нему сверху.

— Спасибо за честность, мой мальчик, — произносит он, выбирая желтую рубашку в цветочек, принадлежавшую кому-то из экипажа «Ла Вентуры». — Это редкое качество в нашем мире.

Когда Штурман выходит из комнаты, Эмерсон не поднимает нож.

Он знает, что перережет собственную глотку, если поднимет его.

Локоть Нептуна

На самом деле шторм не затих.

Он просто решил вздремнуть несколько дней назад и теперь поднимается над волнами к юго-востоку от Ангильи, зевая и затягивая солнце холодными облаками. Меньше чем за час он окрасит бирюзовые воды вокруг Пёсьего острова в цвет свежей глины.