Пески Амона

— Ничего, — сообщил он своему отцу через несколько дней. — Совершенно ничего. Как будто его никогда и не было.

— Возможно, есть один способ обнаружить его. Приглядывай за врачами, особенно за хорошими, и смотри, куда они ходят, и таким образом сможешь выйти к изголовью важного пациента.

— Хорошая идея, отец мой. Странно, но ты всегда представлялся мне солдатом, человеком, способным лишь разрабатывать гениальные планы сражений.

— Мало выиграть сражение — самое трудное начинается потом.

— Я последую твоему совету.

С того дня Филот начал раздавать деньги и заводить друзей, особенно среди самого простого люда, и вскоре узнал, кто здесь лучшие врачи и что самый лучший из них — египтянин по имени Снефру-эн-Капта. Он пользовал в Сузах самого Дария, а потом стал личным врачом сатрапа Фригии Спифридата.

Филот расставил несколько засад и однажды вечером увидел, как египтянин, озираясь, выходит через заднюю дверь, садится в запряженную мулами повозку и едет по улице, ведущей из города. Взяв отряд легкой конницы, Филот последовал за ним, держась на изрядном расстоянии и двигаясь не по дороге. После долгого пути в темноте вдали показался свет роскошного жилища. Это был дворец, обнесенный зубчатой стеной, с портиками, балконами и галереями.

— Приехали, — объявил один из конников. — Будьте наготове.

Они спешились и подошли поближе, держа коней в поводу. Однако в последнее мгновение, когда до дворца оставался один шаг, соглядатаев встретил дружный яростный лай и со всех сторон на них набросились свирепые каппадокийские бульдоги.

Пришлось применить дротики, чтобы псы не слишком наглели. В темноте не удавалось хорошо прицелиться и мало-мальски использовать луки и стрелы: стрелки тут же подвергались нападению, и им приходилось вступать врукопашную с кинжалом в руке. Несколько коней, до смерти напуганные, вырвались и со ржанием скрылись в ночи, а когда конники, наконец, одолели напавших на них собак, то обнаружили, что половина лошадей пропала.

— Идем все равно! — в ярости приказал Филот.

Они ворвались во двор, освещенный развешанными вокруг портика лампами. Перед пришельцами стояла прекрасная женщина в персидском узорчатом одеянии с длинной золотой бахромой.

— Кто вы такие? — спросила она по-гречески. — Чего вам нужно?

— Прости, госпожа, но мы ищем одного человека, который сражался на стороне варваров, и у нас есть основание полагать, что он находится в этом доме, вероятно раненный. Мы проследили за его врачом.

При этих словах женщина вздрогнула и побледнела от гнева, но отступила в сторону, давая Филоту и прочим пройти.

— Войдите и осмотрите все, но прошу вас отнестись с почтением к жилищу женщин, иначе я позабочусь о том, чтобы ваш царь узнал об этом. Мне известно, что этот человек ненавидит своеволие.

— Слышали? — сказал Филот своим солдатам, истерзанным и покусанным.

— Мне очень жаль, — добавила Барсина, видя их состояние. — Если бы вы предупредили о своем приходе, этого можно было бы избежать. К сожалению, здесь полно разбойников и приходится защищаться. Что касается врача, я сейчас же отведу вас к нему.

Вместе с Филотом она прошла в атриум, а оттуда в длинный коридор; впереди служанка несла лампу.

Они вошли в комнату, где в постели лежал мальчик. Снефру-эн-Капта осматривал его.

— Как он? — спросила Барсина у врача.

— Это просто несварение желудка. Давайте ему пить вот этот отвар три раза в день, а завтра пусть весь день поголодает. Он быстро встанет на ноги.

— Мне нужно поговорить с врачом наедине, — сказал Филот.

— Как вам будет угодно, — согласилась Барсина и отвела обоих в соседнюю комнату.

— Нам известно, что это дом Мемнона, — начал Филот, едва они вошли.

— Действительно, это так, — подтвердил египтянин.

— Мы его разыскиваем.

— Тогда вам надо искать в другом месте: здесь его нет.

— А где?

— Не знаю.

— Ты лечил его?

— Да. Я лечу всех, кто нуждается в моей помощи.

— Ты знаешь, что я могу развязать тебе язык, если захочу.

— Конечно, но больше я ничего не смогу сообщить тебе. Может быть, ты думаешь, что такой человек, как Мемнон, рассказывает своему врачу, куда собирается направиться?

— Он ранен?

— Да.

— Тяжело?

— Любая рана может оказаться тяжелой. В зависимости от развития заболевания.

— Не собираюсь выслушивать лекцию по медицине. Я хочу знать, в каком состоянии был Мемнон, когда ты видел его в последний раз.

— Он был на пути к выздоровлению.

— Благодаря твоему лечению?

— И лечению нескольких врачей-греков, среди которых был Аристон из Адрамиттиона, если не ошибаюсь.

— Он был в состоянии ехать верхом?

— Не имею ни малейшего представления. Я ничего не смыслю в лошадях и верховой езде. А сейчас, если ты позволишь, я бы удалился к другим пациентам, которые ждут меня.

Филот не смог придумать, что бы еще спросить, и отпустил его. В атриуме он встретил своих солдат, которые уже обыскали дом.

— Ну как?

— Ничего. Никаких следов. Если он здесь и был, то определенно уже давно ушел или же спрятался там, где мы его не найдем, если только…

— Если только что?

— Если только не запалить этот дворец: ведь если крысы спрятались здесь, им придется вылезти, верно?