Пески Амона

— Это невозможно, — оборвал его сатрап. — Мы не можем уничтожить наши сады, поля и дворцы и бежать. Прежде всего, мы так не воюем. А, кроме того, безумие самим же навлекать на собственные земли напасти более тяжкие, чем те, что сможет нанести враг. Нет. Мы встретим его и прогоним. Этот Александр — всего лишь дерзкий мальчишка, заслуживающий сурового урока.

— Прошу тебя учесть, — настаивал Мемнон, — что мой дом и мои владения тоже находятся здесь и я готов пожертвовать всем ради победы.

— Твоя честность не вызывает сомнений, — ответил Спифридат. — Я говорю лишь, что твой план неприемлем. Повторяю: встретим македонцев и прогоним их. — Он повернулся к прочим военачальникам: — С этого момента держать все имеющиеся войска в полной боевой готовности. Вам надлежит призвать под наши знамена всех, до последнего человека. У нас не так много времени.

Мемнон покачал головой:

— Это ошибка, и вы это сами увидите. Но боюсь, что слишком поздно.

— Не будь таким пессимистом, — сказал перс. — Мы найдем выгодную позицию, чтобы встретить его.

— То есть?

Опершись на левую руку, Спифридат склонился над столом и начал водить по карте пальцем правой. Его палец остановился у голубой извилистой полоски, обозначавшей реку, что бежала на север, во внутреннее море — Пропонтиду [5].

— Скажем, здесь.

— На Гранике?

Спифридат кивнул:

— Тебе знакома эта местность?

— Более или менее.

— А я знаю ее как свои пять пальцев, поскольку не раз бывал там на охоте. Река в этом месте имеет крутые и глинистые берега. Труднодоступные, если не сказать непроходимые, для конницы и почти неприступные для тяжелой пехоты. Мы прогоним их, и в тот же день все вы получите приглашение на пир, сюда, в мой Зелейский дворец, чтобы отпраздновать нашу победу.

ГЛАВА 3

Когда на землю опустилась ночь, Мемнон вернулся в свой дворец на вершине холма — величественное строение в восточном стиле, окруженное парком с деревьями всевозможных видов; тут же было обширное поместье с постройками, возделанными пшеничными полями, оливковыми рощами и фруктовыми садами.

Много лет он жил среди персов как перс и был женат на знатной персиянке, Барсине, дочери сатрапа Артабаза, женщине невероятной красоты. Смуглая, с длинными черными волнистыми волосами, она была изящна, как серна с высокогорья.

Его дети — два сына, один пятнадцати, а другой одиннадцати лет — совершенно свободно говорили на языках отца и матери и были воспитаны в обеих культурах. Как персидские юноши они привыкли никогда, ни по какой причине не лгать, упражнялись в стрельбе из лука и верховой езде; как греческие юноши — исповедовали культ мужества и воинской доблести, знали поэмы Гомера, трагедии Софокла и Еврипида и теории ионийских философов. У них была смугловатая кожа и черные волосы, унаследованные от матери, мускулистые фигуры и зеленые глаза — от отца. Старший носил греческое имя — Этеокл, а младший персидское — Фраат.

Вилла возвышалась посреди иранского сада, возделанного и ухоженного трудами персидских садовников. Здесь росли редкие растения и водились экзотические животные, в том числе чудесные индийские павлины из Палимботры — легендарного города на реке Ганг. Сад украшали персидские и вавилонские скульптуры, древние хеттские барельефы, которые Мемнон велел забрать из одного заброшенного города на плоскогорье, роскошные аттические вазы, бронза из Коринфа и далекого Египта, расписанные яркими красками скульптуры из паросского мрамора.

На стенах комнат висели картины современных художников: Апеллеса, Зевксида, Паррасия — в основном с охотничьими и батальными сценами, но были также представлены и традиционные мифологические сюжеты с приключениями знаменитых героев.

Все в этом доме отличалось смешением разных культур, и, тем не менее, на всякого пришедшего он неизменно производил необычайное впечатление и оставлял необъяснимое чувство гармонии.

Навстречу хозяину вышли двое рабов, которые помогли ему снять доспехи и провели в ванную, чтобы он мог освежиться перед ужином. Барсина приблизилась к мужу с чашей прохладного вина и села рядом.

— Что нового слышно о вторжении? — спросила она.

— Александр продвигается внутрь страны, вероятно с намерением спровоцировать лобовое сражение.

— Тебя не захотели послушать, и теперь враг на пороге нашего дома.

— Никто не ожидал, что этот мальчишка осмелится на подобное. Все полагали, что войны в Греции задержат его на долгие годы и истощат его силы. Ожидания совершенно не оправдались.

— Что это за человек? — спросила Барсина.

— Его характер трудно определить. Он очень молод, очень красив, порывист и страстен, но, встретившись с опасностью, становится холоден как лед и способен с невероятным хладнокровием разобраться в самых запутанных и тонких ситуациях.

— И у него нет слабостей?

— Он любит вино, любит женщин, но, по-видимому, у него лишь одна постоянная привязанность — его друг Гефестион, который, вероятно, для него не просто друг. Говорят, они любовники.

— Он женат?