Пески Амона

Александр и товарищи с лампами в руках последовали за ним. Неарх взошел на борт своего флагмана и дал приказ отдать канаты и грести в море. Вскоре корабль взял курс на север, а когда удалился от берега, над его носом белым призраком поднялся парус.

— Он сошел с ума, — проворчал Птолемей, стараясь прикрыть глаза от хлещущего дождя. — Еще и парус поднял!

— Не сошел, — возразил Евмен. — Это лучший мореход из всех, кто когда-либо плавал отсюда до Геркулесовых столбов, и он знает, что делает.

Белесое пятно паруса вскоре поглотила тьма, и все вернулись в царский шатер погреться перед сном вокруг жаровни. Александр был слишком потрясен для того, чтобы заснуть, и еще долго сидел под навесом у входа, глядя на разбушевавшуюся стихию и время от времени посматривая на Перитаса, который при каждом раскате грома жалобно скулил. Вдруг он увидел, как молния ударила в дуб на вершине холма и сломала его.

Гигантский ствол загорелся, и в отблесках пламени на мгновение мелькнул белый плащ Аристандра. Ясновидец неподвижно стоял под ветром и дождем, воздев руки к небу. Александр почувствовал, как по спине побежали ледяные мурашки, и ему показалось, что послышались крики умирающих людей, отчаянный стон множества душ, преждевременно бегущих в подземное царство, а потом его сознание словно провалилось в какой-то мрак.

Ненастье бушевало всю ночь, и только к утру тучи начали рассеиваться, показав маленькие проплешины голубого неба. Когда, наконец, над вершинами Тавра выглянуло солнце, ветер стих. Море билось о берег длинными, увенчанными белоснежной пеной волнами.

Еще до полудня возвратились разведчики, посланные на юг к Сирийским воротам, и явились с докладом к царю:

— Государь, там никого нет, как и на равнине.

— Не понимаю, — проговорил царь. — Не понимаю. «Десять тысяч» тоже проходили здесь. Другого прохода нет…

Ответ пришел к вечеру, когда вернулся корабль Неарха. Моряки надрывали спины, выгребая вдоль берега против ветра, чтобы доставить Александру известие. Едва завидев судно, царь бегом бросился на берег встречать спустившегося в шлюпку наварха.

— Ну? — спросил он, как только тот ступил на берег.

— К сожалению, гонец сказал правду. У нас в тылу сотни тысяч. С конницей, боевыми колесницами, лучниками, пращниками, копьеносцами…

— Но как…

— Есть еще один проход: Аманские ворота, в пятидесяти стадиях к северу.

— Евмолп подшутил над нами! — взорвался Александр. — Он заманил нас в эту кишку между горами и морем, а Дарий спустился у нас в тылу, отрезав нас от Македонии.

— Возможно, его раскрыли и вынудили послать подобное сообщение, — предположил Парменион. — А может быть, Дарий надеялся захватить тебя больного в постели в Тарсе.

— Это не меняет нашего положения, — заметил Птолемей.

— Вот именно, — поддакнул Селевк. — Оно безвыходное.

— Что будем делать? — спросил Леоннат, подняв конопатую голову, до сих пор опущенную на грудь.

Александр помолчал, размышляя, потом сказал:

— Сейчас Дарий наверняка знает, где мы находимся. Если мы останемся здесь, он нас раздавит.

ГЛАВА 49

До восхода солнца Александр созвал совет в своем шатре. Он спал совсем мало, но выглядел бодрым и был в прекрасной физической форме.

В нескольких словах царь изложил свой план:

— Друзья, персидское войско многократно превосходит нас числом, и потому нам надо оторваться от них. Мы слишком на виду. У нас в тылу обширная равнина, а впереди — горы. Дарий окружит нас со всех сторон и раздавит. Поэтому следует отойти назад и встретить его в узком месте, где он не сможет развернуть свои войска. Он не ожидает, что мы отойдем назад, и потому мы захватим его врасплох. Помните то место, где река Пирам впадает в море? Топографы говорят, что там расстояние от холмов до моря не больше десяти-двенадцати стадиев, но свободное от всяких препятствий место не шире трех стадиев, и потому оно подходит для нас. Надежнее всего построиться так: в центре фаланга педзетеров и греческих союзников, справа, у холмов, встану я с «Острием» во главе конницы гетайров, на левом фланге Парменион прикроет нас с моря с остальной тяжелой пехотой и фессалийской конницей. Фракийцы и агриане будут со мной во второй линии, как резерв. Фаланга атакует с фронта, а конница с флангов, как при Херонее, как у Граника. Больше мне нечего вам сказать. Да будут боги благосклонны к нам! А теперь идите к войскам и постройте их, чтобы я провел смотр.

Было еще темно, когда царь в боевых доспехах, в железном панцире, украшенном серебряными полосами и с бронзовой горгоной на груди, объехал на Букефале свои войска. Справа и слева от него находились телохранители и товарищи: Гефестион, Лисимах, Селевк, Леоннат, Пердикка, Птолемей и Кратер, все в железе и бронзе с головы до ног, с высокими гребнями на шлемах, и плюмажи колыхались на холодном ветру осеннего утра.