Пески Белой пустыни

– Не обременяйте себя переживаниями, профессор, мы здесь только для того, чтобы помогать вам, и эти парни – не исключение – я кивнул в сторону пробудившихся Андрэ и Томаса, которые осматривали верблюдов. – Расчехляйте инструменты – приказал я двум работягам, которые при этих многообещающих словах затопали по песку в сторону палатки – и фонари с фотоаппаратом не забудьте…

Через полчаса ребята разложили все необходимые для исследования инструменты и мы, подкрепившись вчерашней порцией фасоли, направились к пирамиде. Солнце начинало припекать и профессор Мюндерблау, собравший найденные им снаружи и внутри пирамиды обломки, приступил к изучению привезенных из Германии текстов в попытках расшифровать высеченные в камне иероглифические символы.

Общими силами мы отодвинули заслонявшую проход монолитную плиту и, попрощавшись с безоблачными небесами, начали спуск.

Я, как наиболее опытный в археологических делах, ступал по известняковым камням впереди, позади меня – Томас, а за ним и Андрэ. Мы были оснащены электрическими фонарями, а за нашими спинами громоздились рюкзаки с инструментами. Ветерок порождал монотонный гудящий шум, а звуки падающих где-то вдалеке капель воды, отражаясь от стен, создавали удивительное эхо. Зная, как просто заблудиться в пещерах, мы прихватили найденный на поверхности мел, коим мы, в случае обнаружения каких-либо поворотов, могли бы оставлять на ведущих к выходу стенах те или иные отличительные знаки. Впрочем, это оказалось не так полезно, как мы предполагали, ибо ход был один. Стены его и пол были выполнены из тысячелетнего камня, потолок же, как ни странно, представлял из себя совершенно необезопасенную поверхность. Это обстоятельство тревожило нас более всего. В подземелье было прохладно и мы медленно отдалялись дальше и дальше от входа, пока не обнаружили на своем пути обветшавшую стену, у основания которой едва выглядывал из пыли и паутины блестящий предмет. Я отряхнул его и более прежнего убедился в словах профессора Мюндерблау. Это был размером с большой палец золотой муравьиный лев, сверкающий в лучах фонарей. На его спине красовалось изображение ключа, витиеватые формы которого расползались по всей экзотической фигурке. Томас указал на поворот справа, обогнув который мы увидели многочисленные иероглифические символы.

“Вот профессор удивится, увидев это.” – посетила меня мысль при виде высеченных в камне значков. Я сделал снимок купленным за бесценок фотоаппаратом и мы, набравшись смелости, двинулись дальше.

Так над головами нашими стали появляться известняковые сталактиты, которые, не сказать, чтоб сильно, но по крайней мере отчасти препятствовали нашему перемещению. Я услышал треск за спиной и, обернувшись, с облегчением перевел дух. Это был всего лишь Андрэ, секундой назад отломавший кусок известняка и теперь с довольным видом закидывающий его в свой бездонный карман.

Подземелье уходило все ниже.  Количество рукотворных блоков уменьшалось, стены становились все более влажными, а изображенные на них иероглифы сменялись наскальной живописью. Это удивило нас и заставило меня совершить ещё пару снимков, на которых четко проглядывались силуэты существ, схожих с которыми в сегодняшнее время не найти на всей нашей необъятной планете. Уверен в том, что если бы даже фотографии попали в руки профессионального биолога или палеонтолога, речи его были бы до того скудны, что внятной классификации от него мы бы уж точно не дождались.

Тем временем пещеру покидали последние напоминания о Египетской цивилизации. С каждым поворотом проход становился все более хаотичным и своды его больше не поддерживались усилиями древней культуры. На земле проглядывались странных форм останки: надломленные кости, изрядно почерневшие под гнетом неумолимого времени; поврежденные зубы, едва выглядывающие из-под слоя многовековой пыли; заостренные камни и спиралевидные ракушки – все указывало на древность найденной нами в Белой пустыне пещеры. Мы остановились и совершили снимок, позднее попавший на одну из страниц немецкой газеты с многообещающим названием “Der Prophet”. Нас, впоследствии, обвиняли за то, что мы, якобы, пренебрегли необходимостью определения географических координат места нашего исследования. Знали бы эти интеллектуалы, через что пришлось нам пройти, они бы семь раз подумали, прежде чем ввязываться в эту историю…