Пески Калахари

На северном склоне пика, обращенном к пустыне, прилепилось орлиное гнездо. О'Брайен как-то наткнулся на него, разыскивая бабуинов. Гнездо было видно только с одного отрога короткой гряды, которую охотник назвал Большим Пальцем. Он увидел, как огромная птица камнем упала с высоты и исчезла в тени. Отойдя подальше, О'Брайен внимательно осмотрел утес, но сначала ничего не обнаружил. Потом заметил птичий помет — белые пятна на черных камнях. Он навел ружье. В оптическом прицеле показалась широкая трещина, в глубине которой что-то шевелилось. Позже появился и сам орел. Но вот он поднялся и улетел в пустыню. О'Брайен пристроил ружье среди скал так, чтобы можно было без помех рассматривать гнездо. Как добраться до этого недоступного места, вероятно глубокой пещеры, в которую еще не проникал человек? И как давно пещера стала жилищем орлов? Сколько их там, где в этом опустошенном мире, расстилающемся среди пустыни, находят они себе пропитание?

Несколькими днями позже на противоположной стороне пика О'Брайен обнаружил подходящий спуск. Идти было нелегко, но охотник двигался не торопясь и спустился на сотни футов вниз. Никто из его спутников здесь еще не бывал: они не рассчитывали найти ничего пригодного в пищу в этом ущелье. Однако О'Брайен все-таки решил обследовать местность.

Спустившись, он сел отдохнуть у подножья утеса в тени громадных обломков, составлявших некогда часть горного массива. На глаза охотнику попалась длинная желтая ящерица. Он убил ее и съел сырой. О'Брайен не испытывал угрызений совести. Ему необходимо больше пищи, чем другим, ведь он — охотник.

Орлиное гнездо находилось в двух-трех милях отсюда и на сотни футов выше. О'Брайен пошел к нему, огибая утес. Песок — измельченный гранит в смеси с большим количеством слюды — был на удивление мелок. Ноги охотника глубоко погружались в него, и через четверть мили он вынужден был отдохнуть и выпить немного воды. Местность вокруг стала еще более необитаема, чем самые заброшенные уголки каньонов; пустыня сжимала его в своих объятиях и подавляла все чувства, солнце палило без пощады, отвесные скалы были полны немой угрозы.

Но О'Брайен продолжал идти. Он говорил себе, что хочет только точно определить вход в пещеру, а сам останется внизу. Однако пойти туда стоит, даже если он убьет на это остаток дня и всю свою энергию… О'Брайен шел по глубокому песку, поэтому ему потребовалось немало времени, прежде чем он снова увидел и белые пятна птичьего помета на утесе, и громадную птицу, исчезнувшую вдали.

Теперь он ясно понял, что не совсем осознанное намерение добраться до орлиного гнезда больше никогда не придет ему в голову. Нет никакой возможности взобраться по блестящему, как стекло, утесу. Пещера была надежно защищена от любого нападения с земли.

Он подошел к подножью утеса и содрогнулся. Из твердого песка, удобренного орлиным пометом, поднимались какие-то странные неприятные растения. На одной из скал возвышался белый сталагмит помета. Рядом каким-то чудом сумело сохраниться в этой неплодородной почве растение с толстыми листьями. Повсюду были разбросаны кости и мусор, упавший сверху. На песке виднелись следы шакалов и гиен, этих мусорщиков земли, которые не брезговали подбирать объедки. По песку медленно ползали отвратительные белые муравьи. В воздухе висел ядовитый смрад, которым, казалось, пропитались даже скалы. И тем не менее среди помета, гниющих перьев и отбросов теплилась жизнь. Навоз удобрил бесплодную землю, и чужие для нее семена проросли здесь и живут теперь в гордом одиночестве.

О'Брайен повернулся и пошел прочь. В пустыне царило спокойствие, слышалось лишь тихое гудение насекомых. Окружавшая О'Брайена красота природы во всей ее первозданной дикости — остроконечные утесы, громадный черный пик, беспорядочное нагромождение скал, чахлая трава, растущая на жесткой почве среди глубокого песка, — чем-то тронула его душу. Здесь простирались обширные дикие пространства, напоминавшие ему фамильное ранчо в Калифорнии, где он провел первую послевоенную зиму. Оно расположено высоко в горах Сьерры-Невады, где снег выпадал рано и лежал до самой весны. Он провел там четыре месяца почти в полном одиночестве, охотясь на оленей или бродя по заросшим лесом склонам. Однажды О'Брайен увидел там горного льва, прострелил ему голову и принес домой шкуру, чтобы показать ее рабочим. О'Брайен любил снег, тишину и холодный ветер, бьющий в лицо.

После той зимы все изменилось. Он женился, но не на той девушке, которая была нужна ему. Жена невзлюбила его, оказалась жадной и все время изображала из себя святошу. Прошло два ужасных года после женитьбы с драками и примирениями, затем долгая процедура развода, о которой сообщили газеты, разрыв с семьей, с его степенными братьями и спокойными сестрами. Эта ошибка ожесточила и унизила О'Брайена. Он перестал доверять женщинам и стал рассматривать их как какую-то иную породу, готовую уничтожить даже себя во имя роскоши и положения в обществе.