Пески Марса : Город и Звезды.Пески Марса. Большая Глубина

Внутренняя Станция — Космическая станция-1, как ее обычно называли, — находилась в двух с лишним тысячах километров от Земли и делала вокруг нее виток за два часа. Это была первая ступенька на пути к звездам. Хотя технически она уже не была нужна, она сильно удешевляла космические полеты. Все рейсы на Луну и на планеты начинались отсюда. Атомные космолеты забирали тут земной груз. Ракеты на химическом горючем связывали Станцию с Землей — закон запрещал атомным космолетам подходить к Земле ближе чем на тысячу километров. Многие считали, что и этого мало: радиоактивный выброс мог покрыть это расстояние меньше чем за минуту.

Станция с годами росла, и первые ее проектировщики не узнали бы ее теперь. Вокруг сферического ядра лепились обсерватории, лаборатории и мудреные приборы, в которых могли разобраться только специалисты. Но, несмотря на все пристройки, основная задача искусственной луны была все та же: здесь заправлялись космолеты — хрупкие творения рук человека, бросающего вызов одиночеству солнечной системы.

— Вы вполне уверены, что вам хорошо? — спросил врач, пока Гибсон пытался стоять как следует.

— Да, кажется, — осторожно ответил тот.

— Тогда идемте в гостиную, там вам дадут выпить. Хорошего горячего чаю, — прибавил он во избежание недоразумений. — Посидите, почитаете газеты полчасика, а мы решим, что с вами делать.

Гибсон был шокирован. Святотатство за святотатством! До Земли две тысячи километров, кругом — звезды, а он пьет сладенький чай (подумать только — чай!) в комнате, похожей на приемную дантиста. Окон не было — вероятно, для того, чтобы зрелище быстро вращающихся небес не помешало действию лекарств. Оставалось рыться в грудах старых журналов, а это было нелегко, потому что журналы оказались сверхлегкие, напечатанные на папиросной бумаге. К счастью, он нашел номер «Кормчего» со своим рассказом, таким старым, что он сам забыл конец; и потому неплохо провел время, дожидаясь врача.

— Пульс в норме, — ворчливо сказал врач. — Сейчас пойдем в камеру невесомости. Следуйте за мной и ничему не удивляйтесь.

С этими загадочными словами он вывел Гибсона в широкий, ярко освещенный коридор, который, по-видимому, и спереди и сзади уходил вверх. Гибсон не успел разобраться, в чем тут дело, — врач отодвинул боковую дверцу, и перед ними возникли металлические ступеньки. Гибсон машинально прошел несколько шагов, но посмотрел вперед, остановился и вскрикнул от удивления.

Там, где он стоял, лестница поднималась под обычным углом в сорок пять градусов. Потом она становилась круче и метрах в десяти шла вертикально. Но, несмотря на это, угол возрастал — как тут не испугаться! — пока лестница не загибалась назад и не уходила в неизвестность где-то наверху и сзади.

Услышав его крик, врач оглянулся и ободряюще хихикнул.

— Не всегда надо верить глазам, — сказал он. — Идите. Это нетрудно.

Гибсон неохотно двинулся вперед, и сразу же два ощущения поразили его. Во-первых, он становился все легче. Во-вторых, хотя лестница шла круче и круче, сзади, за ним, она лежала все под тем же углом в сорок пять градусов. Впереди, над ним, лестница чуть уходила в сторону, и, хотя она искривлялась, наклон ее не менялся. Вскоре Гибсон понял, в чем дело. Ощущение весомости давала центробежная сила — ведь Станция вращалась вокруг своей оси, — а по мере приближения к центру тяготение уменьшалось до нуля. Сама лестница обвивала ось особой спиралью — когда-то он знал ее научное название, — так что, несмотря на радиальное тяготение, наклон под ним оставался все тот же. К таким вещам работники космических станций быстро привыкают. Наверное, когда они возвращаются на Землю, им неприятно смотреть на обычную лестницу.

В конце лестницы слова «вниз» и «вверх» потеряли свой реальный смысл. Гибсон вошел в продолговатую цилиндрическую комнату, где не было ничего, кроме крест-накрест натянутых веревок; в дальнем ее конце сквозь иллюминатор врывался солнечный свет. Вскоре Гибсон увидел, что свет этот, как луч прожектора, обходит всю комнату, то исчезая, то появляясь в иллюминаторах. В первый раз чувства сообщили ему о том, что Станция действительно вращается, и он прикинул время вращения, заметив, через сколько секунд вернулось Солнце на свое место. «День» маленького искусственного мирка укладывался меньше чем в десять секунд; но этого было достаточно, чтобы создать ощущение нормальной весомости у внешних стен.

Продвигаясь за врачом по веревкам, Гибсон чувствовал себя пауком в лабиринте паутины. Наконец он достиг наблюдательного поста и понял, что они в конце какой-то трубы, параллельной оси Станции и выступающей вперед. Отсюда вид на звезды не закрывали ни пристройки, ни приборы.

— Я вас оставлю ненадолго, — сказал врач. — Здесь есть на что посмотреть, и плохо вам не станет. А если станет, вспомните, что внизу этой лестницы нормальное тяготение.

«Да, — подумал Гибсон, — и возвращение на Землю». Но он твердо решил пройти испытание и получить медицинскую справку.