Пески времени

Охранник отпер одну из дверей и осторожно отошел, пропуская вперед священника. Затем он запер дверь и встал в коридоре, готовый отреагировать на малейший сигнал тревоги.

Священник подошел к человеку, лежавшему на грязной койке.

– Как твое имя, сын мой?

– Рикардо Мельядо.

Священник внимательно смотрел на него. Трудно было понять, как выглядел раньше этот человек. Его избитое в кровь лицо было таким опухшим, что глаз почти не было видно.

– Рад, что вы пришли, падре, – произнес заключенный, едва шевеля распухшими губами.

– Долг церкви спасти тебя, сын мой, – ответил священник.

– Сегодня утром меня повесят?

Священник слегка похлопал его по плечу.

– Тебя приговорили к смертной казни гарротой.

Рикардо Мельядо уставился на него.

– Нет!

– Мне очень жаль. Приказ отдан самим премьер-министром. Затем священник положил руку на голову заключенного и монотонно начал: «Dime tus pecados…»

***

– Я много грешил в помыслах, деяниях, и я всем сердцем раскаиваюсь в своих грехах, – сказал Рикардо Мельядо.

– Ruego a nuestro Padre celestial para la salvacion de tu alma. En el nombre del Padre, del Hijo y del Espiritu Santo…

Стоя возле камеры, охранник слушал и про себя думал: «Что за пустая трата времени. Господь просто плюнет ему в глаза».

Священник закончил:

– Adios, сын мой. Да примет Господь твою душу с миром.

Священник подошел к двери камеры, и охранник, отперев ее, отступил, наведя автомат на заключенного. Затем, заперев дверь, охранник подошел к соседней камере и открыл ее.

– Он ваш, падре.

Священник вошел во вторую камеру. На лице находившегося там человека тоже были следы жестоких побоев. Священник окинул его внимательным взглядом.

– Как твое имя, сын мой?

– Феликс Карпио.

Это был крепкий бородатый мужчина со свежим синеватым шрамом, видневшимся на щеке сквозь бороду.

– Я не боюсь смерти, падре.

– Это хорошо, сын мой. Никому из нас ее не миновать.

Пока священник выслушивал исповедь Карпио, до здания докатился отдаленный звук, сначала приглушенный, он становился все громче и громче. Это был грохочущий стук копыт, смешавшийся с криками разбегавшейся толпы. Охранник встревоженно прислушивался. Шум быстро приближался.

– Вы бы поторопились, падре. На улице творится что-то неладное.

– Я закончил.

Охранник торопливо открыл камеру. Священник вышел в коридор, и дверь за ним закрылась. У фасада тюрьмы раздался оглушительный грохот. Повернувшись, охранник посмотрел в узкое решетчатое окно.

– Что за шум, черт побери?

– Похоже, что кто-то просит у нас аудиенции, – сказал священник. – Не возражаете, если я возьму у вас это?

– Что «это»?

– Ваше оружие, por favor.

Священник подошел вплотную к охраннику. Он молча снял верхушку висевшего у него на шее креста, обнажая лезвие длинного, зловеще поблескивавшего стилета. Молниеносным движением он ударил охранника кинжалом в грудь.

– Видишь ли, сын мой, – сказал он, забирая автомат из рук умирающего охранника. – Господь и я решили, что тебе больше не понадобится это оружие. In Nomine Patris, – произнес Хайме Миро, набожно перекрестившись. Охранник рухнул на цементный пол. Взяв у него ключи, Хайме Миро поспешно открыл двери обеих камер. Доносившийся с улицы шум становился все громче.

– Скорее, – скомандовал Хайме.

Рикардо Мельядо взял автомат.

– Из тебя получился чертовски хороший священник. Я чуть было на самом деле не поверил.

Он попытался улыбнуться распухшим ртом.

– Здорово они над вами поработали. Ничего. Они заплатят за это.

Поддерживая обоих, Хайме помогал им идти по коридору.

– А что с Саморой?

– Охранники забили его до смерти. Мы слышали, как он кричал. Его отнесли в лазарет и сказали, что он умер от сердечного приступа.

Они подошли к запертой железной двери.

– Ждите здесь, – сказал Хайме.

Приблизившись к двери, он обратился к стоявшему за ней охраннику:

– Я закончил.

Охранник открыл дверь.

– Поторопитесь, падре. На улице какие-то беспорядки…

Ему не суждено было закончить фразу. Нож Хайме вонзился охраннику в грудь, и изо рта у него хлынула кровь.

Хайме махнул своим товарищам:

– Пошли.

Феликс Карпио поднял оружие охранника, и они стали спускаться по лестнице. На улице царил хаос. Вокруг носились полицейские, пытаясь понять, что происходит, и справиться с орущей толпой людей, отчаянно стремившихся спрятаться от разъяренных быков. Один из быков, бросившись к фасаду здания, врезался в каменные ворота. Другой терзал тело сбитого с ног охранника.

Во дворе наготове стоял красный грузовик. В этой сумятице почти никто не заметил трех беглецов, а тем, кто и видел, было не до них, поскольку нужно было думать о спасении собственной жизни. Не говоря ни слова, Хайме и его товарищи запрыгнули в кузов грузовика, и он помчался по заполненным людьми улицам, распугивая прохожих.

Местная жандармерия, гражданская гвардия, одетая в зеленую форму и черные лакированные шляпы, тщетно пыталась унять обезумевшую толпу. И вооруженная полиция, размещенная в столицах провинций, тоже была не в силах противостоять этому кошмару.