Пески времени

– Мисс Скотт, нам всем хорошо известно, кто вы. Уверяю вас, мы все были бы рады помочь вам, если бы могли, – с улыбкой сказал он. – Мы, испанцы, очень отзывчивый народ. К тому же мы сентиментальны, и время от времени мы не против закрыть глаза на некоторые правила и установки. Но, – тут улыбка исчезла с его лица, – не сегодня, мисс Скотт. Сегодня – особенный день. У нас ушли годы, чтобы поймать человека, с которым вы хотите встретиться. Так что сегодня – день, когда мы обязаны следовать всем правилам. Хайме Миро теперь встретится только с Богом, если у него он есть.

Миган подавленно смотрела на начальника тюрьмы.

– Но можно... можно мне хоть взглянуть на него?

Один из заместителей, тронутый страданием, написанным на ее лице, хотел было что-то сказать, но сдержался.

– К сожалению, нет, – ответил де ла Фуенте.

– Можно я напишу ему несколько слов? – произнесла она сдавленным голосом.

– Стоит ли вам писать покойнику? – Он посмотрел на часы. – Ему осталось жить меньше часа.

– Но ведь он подал апелляцию. Разве она не будет рассмотрена судейской коллегией?

– Они проголосовали против. Мне сообщили об их решении пятнадцать минут назад. Миро отказано в обжаловании приговора. Казнь состоится. А теперь, с вашего позволения...

Он поднялся, все встали. Обведя глазами комнату, Миган посмотрела на холодные беспощадные лица и содрогнулась.

– Да простит вас Господь, – сказала она.

Они молча смотрели, как она поспешно вышла из кабинета.

* * *

За десять минут до полудня дверь камеры Хайме Миро открылась, и в нее вошли начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте в сопровождении двух своих помощников Молинаса и Арранго и врач Мигель Анунсьон. В коридоре стояли четыре вооруженных охранника.

– Пора, – сказал начальник тюрьмы.

Хайме поднялся со своей койки. Он был в наручниках, его ноги были закованы в кандалы.

– Я надеялся, вы задержитесь.

Он держался с таким достоинством, что де ла Фуенте невольно восхищался им.

«В другое время и при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями», – подумал он.

Тяжело переставляя закованные в кандалы ноги, Хайме вышел в пустынный коридор. По обе стороны от него встали охранники и Молинас с Арранго.

– Меня ждет гаррота? – спросил Хайме.

Начальник тюрьмы кивнул:

– Гаррота.

Невероятно мучительная, бесчеловечно жестокая смерть. Хорошо, что казнь состоится в изолированном помещении, а не на виду у людей и прессы.

Процессия двинулась по коридору. Было слышно, как на улице толпа скандировала: «Хайме!.. Хайме!.. Хайме!..» Тысячный хор голосов звучал все громче и громче.

– Они взывают к тебе, – сказал Педрос Арранго.

– Нет. Они взывают к себе. Они взывают к свободе. Завтра появится другое имя. Пусть я умру, но неизбежно придет кто-то другой.

Миновав две автоматические системы безопасности, они подошли к расположенному в конце коридора небольшому помещению с зеленой железной дверью. Из-за угла появился священник в черной сутане.

– Слава Богу, успел. Я пришел совершить последний обряд. Когда он направился к Миро, два охранника преградили ему путь.

– Простите, отец, – сказал начальник тюрьмы. – Никому не разрешается приближаться к нему.

– Но я...

– Если вы хотите отпустить ему грехи, вам придется сделать это через закрытую дверь. Отойдите, пожалуйста.

Один из охранников открыл зеленую дверь. Внутри, возле привинченного к полу стула с толстыми ремнями для рук, стоял человек огромного роста, с лицом, наполовину скрытым под маской. В руках он держал гарроту.

Начальник тюрьмы кивнул Молинасу, Арранго, врачу, и они зашли в комнату вслед за Хайме. Охранники остались в коридоре. Зеленую дверь закрыли на засовы.

Молинас и Арранго подвели Хайме к стулу. Они сняли с него наручники и пристегнули его к сиденью, затянув на его руках толстые ремни. Доктор Анунсьон и начальник тюрьмы де ла Фуенте молча наблюдали. Сквозь запертую тяжелую дверь было едва слышно монотонное бормотание священника.

Посмотрев на Хайме, де ла Фуенте пожал плечами:

– Это не столь важно. Бог все равно поймет, что он говорит.

Сзади к Хайме подошел великан с гарротой в руках.

– Хотите, чтобы вам закрыли лицо? – спросил Гомес де ла Фуенте.

– Нет.

Взглянув на великана, начальник тюрьмы кивнул. Подняв гарроту, палач наклонился над Хайме.

Стоявшим за дверью охранникам были слышны крики толпы на улице.

– Знаешь, – тихо сказал один из них, – я бы очень хотел сейчас быть там на улице с ними.

Через пять минут зеленая дверь открылась.

– Принесите мешок для тела, – сказал доктор Анунсьон.

В соответствии с инструкцией тело Хайме Миро было тайно вынесено с черного хода тюрьмы. Мешок бросили в кузов ничем не приметного фургона. Но как только он выехал за территорию тюрьмы, толпа, словно притягиваемая каким-то волшебным магнитом, подалась вперед.

– Хайме!.. Хайме!..

Но крики стали уже приглушеннее. Мужчины и женщины плакали, а их дети с недоумением смотрели, не понимая, что происходит. Проехав сквозь толпу, фургон наконец выехал на шоссе.

– Боже мой, – проговорил шофер. – Просто какое-то наваждение. В этом парне, должно быть, что-то было.

– М-да. И тысячи людей это тоже понимали.

* * *