Пески времени

Раз в неделю питомцев приюта навещал отец Беррендо, и Миган с нетерпением ждала его прихода. Она страшно любила читать, и священник с Мерседес Анхелес заботились о том, чтобы у нее всегда были книжки. Священнику она доверяла то, чем ни с кем больше не делилась. Именно отцу Беррендо фермерская чета передала подброшенную малышку Миган.

– Почему они не захотели меня оставить? – спросила Миган.

– Они бы очень хотели, Миган, – ласково отвечал ей пожилой священник, – но они были старые и больные.

– А как вы думаете, почему мои настоящие родители оставили меня на этой ферме?

– Наверняка потому, что они были бедны и не могли содержать тебя.

* * *

С возрастом Миган становилась все более набожной. Она начала серьезно интересоваться идеями католической Церкви. Она прочитала «Откровения» святого Августина, писания святого Франциска Ассизского, труды Томаса Мора, Томаса Мертона и многое другое. Миган регулярно ходила в церковь, ей очень нравились торжественные обряды, мессы, причастие, благословение. Но больше всего, наверное, она любила удивительное чувство безмятежности, овладевавшее ею в церкви.

– Я хочу стать католичкой, – сказала однажды Миган отцу Беррендо.

Взяв ее за руку, он весело ответил ей:

– Наверное, ты уже ею стала, Миган, но мы подстрахуемся. Веришь ли ты в Бога Всемогущего, Творца всего земного и небесного?

– Да, верю.

– Веришь ли ты в Иисуса Христа, Сына Его единственного, рожденного и страдавшего?

– Да, верю.

– Веришь ли ты в Святого Духа, в святую католическую Церковь, в причастие, отпущение грехов, воскрешение плоти и вечную жизнь?

– Да, верю.

Священник слегка подул ей в лицо.

– Изыди, нечистый дух, уступи место Духу Святому.

Он опять подул ей в лицо.

– Миган, да войдут в тебя с этим дуновением дух добра и благословение Господа. С миром.

* * *

К пятнадцати годам Миган превратилась в красивую девушку с длинными белокурыми волосами и молочно-белой кожей, она стала еще больше выделяться среди своих сверстников.

Однажды ее вызвали в кабинет Мерседес Анхелес. Там был отец Беррендо.

– Здравствуйте, падре.

– Здравствуй, милая Миган.

– Кажется, у нас возникла проблема, Миган, – начала Мерседес Анхелес.

– Какая?

Миган ломала голову, пытаясь вспомнить, что же она могла такого натворить.

Мерседес Анхелес продолжала:

– Мы не имеем права держать здесь детей старше пятнадцати лет, а тебе уже исполнилось пятнадцать.

Миган, конечно, было давно известно это правило. Но она старалась не думать об этом, потому что не хотела признаваться себе в том, что ей некуда пойти, что она была никому не нужна и вновь могла оказаться брошенной.

– Я... я должна уйти?

Доброй амазонке было откровенно жаль ее, но она ничего не могла поделать.

– К сожалению, мы должны соблюдать правила. Мы можем найти тебе место горничной.

Миган было нечего сказать.

– Куда бы ты хотела пойти? – спросил отец Беррендо.

Пока она раздумывала, что ответить, ей в голову пришла одна мысль. Ей было куда пойти.

С двенадцати лет Миган помогала приюту тем, что ходила в город с разными поручениями, ее часто посылали отнести что-то в цистерцианский монастырь. Миган украдкой наблюдала за монахинями, пока те молились или просто ходили по коридорам, и она чувствовала, как от них веяло всепоглощающей безмятежностью. Она завидовала той радости, которую, казалось, излучали монахини. И монастырь представлялся Миган домом всеобщей любви.

Преподобная мать испытывала симпатию к этой живой сообразительной девочке, и они подолгу беседовали с ней на протяжении нескольких лет.

– Почему люди уходят в монастырь? – как-то спросила Миган.

– К нам приходят по разным причинам. Большинство хочет посвятить себя Господу. А некоторые приходят от отчаяния. Мы даем им надежду. Есть такие, кто не видит смысла жить. Мы объясняем им, что жить стоит ради Господа. Некоторые приходят сюда, чтобы убежать от мирской суеты. Другие приходят потому, что чувствуют себя брошенными и хотят быть кому-то нужными.

Последнее прозвучало ответом на мысли девочки. «Я ведь никому не была нужна, – думала Миган. – Это моя судьба».

– Я хотела бы уйти в монастырь.

Через шесть недель она приняла монашество.

И Миган наконец обрела то, что так долго искала. Она чувствовала себя дома. Здесь были ее сестры, семья, которой у нее никогда не было, и все они были равны перед Богом.

* * *

В монастыре Миган занималась бухгалтерией. Ей очень нравился древний язык жестов, к которому прибегали сестры при общении с преподобной матерью. В нем насчитывалось 472 жеста, и этого хватало для того, чтобы сестры могли выразить все, что нужно.

Когда какая-нибудь из сестер должна была обметать пыль в длинных коридорах, настоятельница Бетина, вытянув правую руку ладонью вперед, дула на ее тыльную сторону. Если у монахини был жар, она приходила к преподобной матери и прижимала кончики указательного и среднего пальцев правой руки к левому запястью. Если с какой-нибудь просьбой следовало обождать, настоятельница Бетина поднимала сжатую в кулак правую руку к правому плечу, затем словно делала ею легкий толчок вперед и вниз. «Завтра».