Пески времени

Хайме внимательно смотрел на свою фотографию. Затем, демонстративно сняв шляпу и темные очки, он подошел к плакату.

– Неплохое сходство.

Он сорвал плакат со стены, сложил и сунул себе в карман.

– Что в этом толку? – сказала Ампаро. – Они наверняка расклеили сотни таких плакатов.

Хайме улыбнулся:

– Но именно этот принесет нам удачу.

Он вновь надел шляпу и очки.

«Что он хочет этим сказать?» – думала Миган. Она не могла не восхищаться его хладнокровием. В Хайме Миро чувствовалась непоколебимая уверенность в своих силах, и это действовало на Миган успокаивающе. «Солдатам никогда не поймать его», – подумала она.

– Пошли.

Здание имело двенадцать подъездов, расположенных друг от друга на значительном расстоянии. Красные железные двери, на каждой из которых стоял номер, были настежь распахнуты. Внутри возле входа располагались ларьки, где продавали кока-колу и пиво, рядом находились маленькие кабинки туалетов. Все сектора и места на трибунах были пронумерованы. Ряды каменных скамеек образовывали круг, в центре которого находилась большая, посыпанная песком арена. Повсюду висела реклама.

Хайме купил билеты на теневую сторону, и, когда они заняли места на каменных скамейках, Миган стала озираться по сторонам. Все было совершенно не так, как она себе представляла. Девочкой она видела впечатляющие цветные фотографии арены в Мадриде, огромной, построенной специально для корриды. Эта же была приспособлена для боя быков временно. Трибуны быстро заполнялись зрителями.

Зазвучала труба. Коррида началась.

Подавшись вперед, Миган смотрела во все глаза. На арену выскочил огромный бык, и вышедший сбоку из-за маленького деревянного ограждения матадор начал его раздразнивать.

– Сейчас появятся пикадоры, – взволнованно сказала Миган.

Хайме с удивлением посмотрел на нее. Он боялся, что ей на корриде станет дурно и она привлечет к ним внимание. Но она, казалось, напротив, была необычайно увлечена зрелищем. «Странно».

К быку приближался пикадор, он ехал на лошади, покрытой тяжелой попоной. Наклонив голову, бык ринулся к лошади, и, когда его рога ткнулись в попону, пикадор вонзил ему в шею двухметровую пику.

Миган смотрела как завороженная.

– Это для того, чтобы ослабить мышцы шеи быка, – пояснила она, вспоминая прочитанные много лет назад столь любимые ею книги.

– Правильно, сестра, – подтвердил Феликс Карпио, удивленно моргая глазами.

Миган наблюдала за тем, как в шею быка одна за другой вонзались ярко раскрашенные бандерильи.

Наступил черед матадора. Он вышел на арену, держа в руках красную накидку со спрятанной под ней шпагой. Развернувшись, бык бросился к нему.

Волнение все сильнее охватывало Миган.

– Сейчас он начнет свои приемы, – комментировала она. – Сначала pase veronica, затем media-veronica и, наконец, rebolera.

Хайме уже не мог сдержать своего любопытства:

– Откуда ты все это знаешь, сестра?

– Мой отец был тореадором, – не задумываясь ответила Миган. – Смотрите! – воскликнула она.

Все происходило настолько быстро, что Миган едва успевала уследить. Разъяренный бык кидался на матадора, но каждый раз, когда он приближался, матадор уже убирал накидку в сторону и бык бросался за ней.

– А что будет, если бык ранит матадора? – взволнованно спросила Миган.

Хайме пожал плечами:

– В такой дыре, как эта, местный цирюльник отведет его к себе в сарай и заштопает.

Бык вновь бросился на матадора, но тот и на этот раз отпрыгнул в сторону. Толпа неодобрительно загудела.

– К сожалению, это далеко не лучший бой, сестра, – словно извиняясь, сказал Феликс Карпио. – Тебе бы посмотреть настоящую корриду. Мне довелось видеть Манолете, Эль Кордобеса и Ордоньеса. Они делали из корриды незабываемое зрелище.

– Я читала о них, – сказала Миган.

– А ты не слышала эту замечательную историю о Манолете? – спросил Феликс.

– Какую историю?

– Говорят, когда-то Манолете был обыкновенным тореро, ничем не выделявшимся из сотни других. Он был помолвлен с красивой девушкой. Но однажды, когда он участвовал в корриде, бык боднул его в пах. Залатав его, врач сказал, что он уже не сможет иметь детей. Манолете так любил свою невесту, что не рассказал ей об этом, испугавшись, что она не захочет выйти за него замуж. Они поженились, и несколько месяцев спустя она гордо сообщила Манолете, что у нее будет ребенок. Ну, он, разумеется, понял, что это не его ребенок, и бросил ее. Несчастная девушка покончила с собой. И Манолете словно обезумел. Он больше не хотел жить и, выходя на арену, вытворял там такое, на что не отваживался ни один матадор. Он рисковал жизнью в надежде найти смерть и стал величайшим матадором в мире. Спустя два года он вновь влюбился в молодую девушку и женился. Через несколько месяцев после свадьбы она радостно сообщила ему о том, что беременна. Тогда-то Манолете и понял, что врач ошибся.

– Как это ужасно, – сказала Миган.

Хайме расхохотался:

– Забавная история. Интересно, есть ли в ней хоть доля правды?

– Хотелось бы верить.

Ампаро слушала с безучастным лицом. Она с раздражением смотрела, как Хайме проявлял к монахине все больший интерес. «Ну берегись, сестра».