Песнь для Арбонны. Последний свет Солнца

Вино у Талаира по крайней мере было превосходным, и Блэзу было тепло и удобно в мягком кресле у камина. На втором, длинном столе стояла еда, а ковры согревали и украшали каменные стены. Он сказал себе, что ему следовало испытывать благодарность за то, что он жив, и возносить хвалы Коранносу. Он запросто мог погибнуть на дороге четыре дня назад. После их прибытия в Люссан здесь только и говорили о запрете Андории участвовать в ярмарке. Обычно Блэз не тратил много времени на выслушивание сплетен и не задерживался в тех местах, где мог их услышать, но это слишком близко затрагивало его интересы, а Валери пересказал им все подробности, как только они приехали в город.

В первый день они ночевали во дворце Талаира в городе. Или скорее Блэз и Валери ночевали. Бертран отправился на ночное свидание, которое не желал отменить или перенести, что было для него характерно. Той же ночью произошел странный случай: Робан, канцлер Арбонны — человек с впалыми щеками и властными манерами, которого Блэз еще не встречал, — явился за герцогом за час до рассвета. Валери, которого разбудили, нехотя назвал дом, где можно было найти Бертрана. Канцлер скорчил унылую гримасу. Валери предложил поехать вместе с ним, но Робан, кутаясь в мех от холода, отказался. Он бросил взгляд на Блэза с выражением плохо скрытого опасения перед тем, как уехать. Валери, поймав этот взгляд и встретившись глазами с Блэзом, тоже пожал тогда плечами. Они одновременно зевнули и разошлись по своим постелям досыпать ту малость, что осталась от ночи.

Когда они снова спустились вниз, Бертран еще не вернулся. Он приехал в то утро поздно, был молчалив и оставался таким весь день. Дважды ненадолго уходил куда-то один и не объяснял им зачем. В ту ночь он опять отправился в гости, улыбающийся и надушенный, в другой городской дом. Блэз не стал спрашивать у Валери, кто там живет; он не хотел этого знать.

К вечеру следующего дня они втроем сели на коней, выехали из Люссана и поскакали по извилистой деревенской дороге к «Серебряному дереву».

— Мы кое с кем встретимся, — вот и все, что он сказал, когда они выехали. — После наступления темноты. — Валери лишь передернул плечами, когда Блэз посмотрел на него. Блэз решил, что манера Валери пожимать плечами тоже начинает ему надоедать.

Он смотрел в огонь, пытаясь, почти безуспешно, обдумывать более крупные и серьезные проблемы, которые стояли перед ними, когда в дверях, ведущих в большую комнату, внезапно появился Серло.

— Приехал какой-то человек, мой господин. Он один, в плаще и в капюшоне, лица его не видно. Он не желает называть себя.

Бертран сложил бумаги, потом встал.

— Все в порядке. Проводи его в зал как он есть, а потом посторожи у двери. Нас не должны беспокоить, Серло, если я сам тебя не позову.

Молодой коран кивнул и вышел. Валери встал, и Блэз сделал то же самое. В голубых глазах герцога появилось выражение предвкушения и что-то еще, что-то вроде юношеского, заразительного восторга. Блэз невольно почувствовал прилив волнения.

Серло вернулся через несколько минут, сопровождая человека, действительно закутанного в длинную черную накидку. Его лицо было закутано тканью, которая закрывала все, кроме глаз. У этого человека имелся меч, но он, как сказал Серло, пришел один. Он подождал, пока молодой коран выйдет и закроет за собой дверь. Затем аккуратными движениями сбросил накидку и размотал шарф.

Блэз бросил быстрый взгляд на Бертрана, увидел выражение искреннего изумления на его лице, быстро переходящее в гнев, а потом, не в силах сдержаться, расхохотался.

— Ну, добрый вечер всем вам в любом случае, — весело произнес Рюдель Коррезе, так как больше никто не заговорил. — Надеюсь, я не слишком поздно, или не слишком рано, или что-то в этом роде.

Бертран покраснел; шрам на его лице стал белым.

— Ты лучше скажи мне и быстро, кто ты такой и что здесь делаешь, — ледяным тоном произнес он. Валери подошел ближе, держа руку на рукояти меча и неуверенно переводя взгляд с Блэза на стоящего в дверях человека.

Все еще смеясь, пораженный самой наглостью этой выходки, Блэз сказал:

— Собственно говоря, ты ведь высказал на дороге в Люссан желание встретиться с этим человеком. Мне вас представить друг другу?

Бертран перевел взгляд с Блэза на вновь прибывшего.

— А, — произнес он уже другим тоном. И приподнял бровь. — Сын Коррезе? С отравленными стрелами?

Рюдель низко поклонился. Его волосы сверкали при ярком свете свечей и камина. Он кисло улыбнулся, выпрямляясь.

— Приношу глубочайшие извинения. Это был выстрел с далекого расстояния, ночью. Я рад видеть тебя в добром здравии, мой господин. — Он повернулся к Валери: — И тебя. Полагаю, ты выздоровел?

— Полностью выздоровел, спасибо, — вежливо ответил Валери, отпуская рукоять меча. — Я — ходячее подтверждение искусства жриц Риан. — В его глазах Блэз увидел искорки смеха.

К нему старый друг повернулся в последнюю очередь.

— Ты, наверное, получил большое удовольствие от нашей последней беседы, — тихо заметил Рюдель Коррезе. — Зная то, что ты знал, но предпочтя мне не говорить.