Песнь для Арбонны

— Не совсем так, — ответил Блэз. — Во всяком случае, не в тот момент. Я думал, что Валери мертв, и ты застал меня врасплох, почти все, что ты мне рассказал, было неожиданностью. Собственно говоря, мне пришлось трудно. Но я не рассказал бы тебе о твоей ошибке, даже если бы мне этого хотелось. Если бы ты узнал, что герцог жив, то мог бы счесть себя обязанным повторить попытку, и тогда мне пришлось бы организовать твой арест, создав проблемы для всех в Арбонне.

— Не говоря уже обо мне самом, — весело прибавил Рюдель. Но слушал он внимательно.

— Ты бы это заслужил, — возразил Блэз. — Признаюсь, что потом меня развлекала мысль о том, как ты приедешь в Гётцланд и потребуешь денег.

Рюдель скорчил кислую мину.

— Не сомневаюсь. Ты позаботился о том, чтобы я с триумфом явился в Ауленсбург, доложил об успешном выполнении задания, подтвердил получение перевода моего смехотворного гонорара, а потом, две недели спустя, вынужден был пережить известие о том, что досточтимый герцог Талаирский, — он коротко улыбнулся Бертрану, — принимает участие в дипломатических переговорах с королем Йоргом в Ауленсбурге и явно — не из загробного мира.

— И ты вернул деньги? — Блэз сделал вид, что ничего не знает. Теперь он веселился.

— Я вернул то, что осталось, под довольно невежливым нажимом посла Гётцланда при дворе в Ауленсбурге. Неприятный человек, могу тебя заверить. Мне пришлось обратиться в отделение отцовского банка за определенной суммой, которая… мне лично не так-то легко досталась.

— Всего за две недели? — Блэз поднял брови, изображая удивление. — Что ты купил? Все жемчужины востока? Сколько ты мог потратить за две недели?

— Достаточно, — запальчиво ответил Рюдель, и его красивое лицо покраснело. — Достаточно, чтобы ты согласился считать, что мы квиты, после той ночи в Тавернеле по крайней мере. Мнение обо мне моего отца теперь вполне сопоставимо с мнением твоего о тебе. Боюсь, что необходимость выплачивать деньги именно так на него действует.

— Грустные вести, — сказал Бертран де Талаир, к нему вернулось самообладание. Блэз узнал этот тон и блеск в глазах. — Но, оставляя в стороне, как мы, по-моему, должны сделать, прошлые испытания ради нынешних дел, я все-таки считаю разумным спросить, что ты здесь делаешь.

— Это совершенно разумно. — Рюдель помолчал, глядя на длинный стол у дальней стены. — Я слышал, ты славишься тем, что у тебя подают хорошее вино, — учтиво произнес он.

Покачав головой, Валери подошел к столу и налил ему стакан. Вернулся, вручил его портезийцу и остался стоять рядом в ожидании. Бертран ничего не говорил, и Блэз тоже. Рюдель сделал глоток, улыбкой выразил одобрение и продолжал.

— Я сейчас, как ни прискорбно, остался временно без контрактов, — хладнокровно произнес он, и Блэз увидел, что и Бертран, и Валери его поняли. — После событий прошлого лета, в которых неожиданно принял участие мой старый друг Блэз, я по-прежнему испытывал к тебе интерес, эн Бертран. Мне нечего было делать перед турниром, и я постарался проследить за твоими передвижениями за последние два дня с тех пор, как мы все приехали в Люссан и поселились здесь, чтобы участвовать в ярмарке, — к сожалению, за исключением этого желчного сеньора из Андории. — Он снова выпил с явным удовольствием. — Когда ты снял эту гостиницу за городскими стенами в добавление к своему обычному жилью, а затем отправился сюда в конце дня в компании одного лишь кузена и моего друга Блэза, то напрашивался вывод, что здесь должна состояться какая-то встреча личного характера.

Как бы хорошо ни владел собой Рюдель, герцог Талаирский ему не уступал. Холодно, уже без улыбки Бертран ответил:

— Такой вывод действительно напрашивался. Вопрос в том, почему, сделав это умозаключение, ты взял на себя смелость навязать свое присутствие на этой встрече?

Есть нечто нереальное, почти сродни галлюцинациям в этом диалоге, подумал Блэз. Один из людей, так мило беседующих здесь, пытался убить другого всего три месяца назад за четверть миллиона золотом. Он не мог бы представить себе никого из других знакомых ему людей ведущим подобную беседу.

Рюдель снова отпил вина. И одарил их всех самой блистательной из своих улыбок.

— Если честно, — пробормотал он, — я подумал, что это может быть забавным.

Глядя на своего друга, на его умное, красивое лицо, Блэз с уверенностью понял, что это по крайней мере часть правды, возможно, даже большая часть. Он видел, что Бертран это тоже понял. Было очевидно, что герцог тоже забавляется. Он покачал головой и посмотрел на Валери. Мина двоюродного брата Бертрана была кислой.

— Этот парень тебе никого не напоминает? — спросил герцог.

— Да, кое-кого, с кем я вырос, — ответил Валери. — Одного кузена, и я никак не ожидал увидеть, как он доживет то того возраста, в котором сейчас ты. — Блэз повернул голову к двери: он услышал голоса, а теперь и шаги за дверью. — Что ты хочешь, чтобы мы с ним сделали? — хладнокровно продолжал Валери.