Песнь для Арбонны

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не хочу возвращать ее обратно, — говорит Ранальд де Гарсенк, гневно глядя на человека в дальнем конце комнаты. Он ждал этой встречи и подготовился, насколько ему всегда удавалось подготовиться к разговору со своим отцом. Новость о бегстве Розалы в Арбонну, которую принесли два заикающихся, измученных корана, вызвала шок, но не такой сильный, как потом, в течение этого дня, осознал Ранальд, какого можно было ожидать.

Когда он узнал — во время яростного утреннего спора — о визите Гальберта в Гарсенк и о том, что он потребовал отдать ему ребенка, Ранальд горько рассмеялся отцу в лицо.

— Значит, это твоя работа, — сказал он. — Не моя и никого другого. Это твоя собственная глупость, отец. Она тебя разозлила, не так ли? Тебе надо было что-то сказать, чтобы поставить ее на место. — Гальберт в ярости нахмурился, сжимая в кулаки крупные руки. — Именно так все и произошло, правда? — продолжал Ранальд. — Это ты — глупец и слабак, отец. Ты нанес удар в запале. Тебе надо было ей это сказать, чтобы посмотреть, как она среагирует. Тебе следовало знать ее лучше и не грозиться отнять ее ребенка.

— Грозиться? Ее ребенка? — Гальберт позаботился о том, чтобы инструмент его низкого голоса передал все возможные нюансы презрения. — Вот как ты на это смотришь? Не твоего собственного ребенка? Не нашего? Неужели ты и правда настолько слаб? Мне стыдно за тебя перед богом и всеми мужчинами.

В комнате находился слуга, и почти наверняка их подслушивали у всех трех дверей в ту палату, где они находились. Дворец короля Адемара в Кортиле не место для личных разговоров. Вспыхнув, внезапно почувствовав желание защищаться, Ранальд сказал:

— Мы поговорим позже, когда ты успокоишься. Ясно, что ты сейчас не в состоянии разговаривать. Я буду ждать тебя здесь в полдень, отец. До встречи.

Он быстро вышел из комнаты, прежде чем Гальберт смог ответить. Коран в прихожей едва успел сделать вид, что чем-то занят у окна. Ранальд не обратил на него внимания. Собственно говоря, он был почти доволен собой за этот уход, пока, уединившись в своей комнате дворца, не начал более тщательно обдумывать последствия поступка своей жены.

Он послал слугу за пивом и сел в кресло у окна, глядя на пейзаж. Солнце пыталось вырваться из-за осенних облаков, подгоняемых ветром. Король в это утро охотился. Возможно, кто-нибудь уже поскакал к нему, чтобы сообщить эту новость. При дворе Адемара честолюбивые люди сбивали друг друга с ног, стремясь первыми сообщить ему новости, особенно новости, неприятные для семьи Гарсенков. Ранальд знал, здесь считают, что Гальберт обладает слишком большой властью. Вероятно, так и есть. В жилах его семьи текла кровь королей, не уступающая крови Адемара, если вернуться всего лишь на два поколения назад, и верховный старейшина теперь стал первым из всех советников короля. Не стоило удивляться, что их боятся. При дворе есть и такие люди — и их немало, — кто придет в восторг от бегства Розалы и срыва их планов.

Слуга вернулся с кувшином пива, и Ранальд с благодарностью осушил свой первый кубок в этот день. Вытянул ноги и закрыл глаза. Но желанного успокоения не обрел. Его жена солгала ему в последнем письме, убежала, унося своего ребенка. Его ребенка. И, по-видимому, уже родила в Арбонне. Кораны, которые привезли это известие, скакали на север через перевал с такой скоростью, что загнали коней, две ночи и один день. Они не знали, мальчик это или девочка. Конечно, это имело значение, большое значение. Однако Ранальду в то утро было сложно взвесить политические последствия. Во-первых, у него это не очень хорошо получалось. Он предпочел бы сейчас охотиться вместе с королем. Собственно говоря, он предпочел бы оказаться дома, в Гарсенке, и скакать со своими собственными людьми в своем собственном лесу. Откинувшись назад, на спинку кресла, и закрыв глаза, он пытался представить себе Розалу с младенцем. Он даже на короткое мгновение пытался представить самого себя с младенцем. Потом открыл глаза и налил пива в бокал из кувшина на стоящем рядом столе.

Больше он себе не мог позволить. Ему предстоит снова встретиться с отцом в полдень. На такой встрече необходимо оставаться трезвым, как он уже понял за эти годы и дорого за это заплатил.

— Я не хочу возвращать ее обратно, — повторил он. Полдень, облака исчезли, и солнце высоко стоит в бледном небе, светит в западные окна. Ранальд старался говорить спокойно. Он даже подошел ближе к отцу, чтобы они могли разговаривать тише. Слуг на этот раз отпустили. Ранальд не хотел, чтобы этот разговор стал известен всему дворцу — или всему Горауту, если уж на то пошло.