Песнь для Арбонны

Эта река, и море, и ночь были посвящены Риан, а день летнего солнцестояния был ее святым праздником, но еще карнавал был тем временем, когда мировой порядок переворачивается с ног на голову — иногда буквально, как при макании в воду или в каувасское золотое вино, грустно думала Лиссет. Богиню в эту ночь славили во всей Арбонне, среди смеха, шума и потоков вина, а также во тьме мощенных булыжником улиц или поросших травой лугов, или в постелях в домах, где только в эту единственную ночь в году двери на ночь не запирались.

Этот праздник отмечали также в Тавернеле, несчетное количество лет, состязанием лодок на реке, именно здесь, где Арбонна впадала в море после долгого путешествия на юг с гор Гораута.

Лиссет радовалась тому, что на ней плащ с капюшоном, который герцог Бертран забыл или не потрудился забрать. Она почти безуспешно пыталась вернуть то ощущение радостного предвкушения, которое привело ее в «Ленсьенну» в тот день. Карнавал еще продолжался, и она по-прежнему находилась среди друзей и даже — хотя еще не успела как следует осознать это — имела блистательный успех. Но атмосфера ненависти, как старой, так и новой, стала слишком гнетущей, и Лиссет никак не удавалось вернуть прежнее веселое настроение. Она посмотрела на угрюмую фигуру Уртэ де Мираваля и на скользкого аримондца рядом с ним и не смогла сдержать дрожь, даже кутаясь в плащ.

«Ты убиваешь певцов, забыл?» Так сказал эн Бертран герцогу де Миравалю. Лиссет не знала, правда ли это; если правда, тогда это произошло еще до нее, и об этом никто не рассказывал. Но Уртэ и не отрицал. «Только тех, кто поет то, что не следует петь», — ответил он невозмутимо.

Смех, прозвучавший диссонансом с ее мыслями, привлек ее внимание к реке, и она невольно тоже улыбнулась. Журдайн, который гордился своей силой и ловкостью даже больше, чем Реми, пробрался сквозь толпу к кромке воды и, предусмотрительно сняв дорогие сапоги, явно собирался первым из их компании опробовать лодки.

Лиссет бросила быстрый взгляд на небо, как это сделал Журдайн, и увидела, что обе луны вышли из-за облаков и останутся на виду еще несколько минут. Она знала, что это важно. И так очень трудно схватить кольца сидя на вертящейся, подпрыгивающей, почти игрушечной лодочке, даже если не возникает дополнительная проблема — невозможность их разглядеть.

— Ты уверен, что не предпочитаешь, чтобы тебя макнули в лохань? — крикнул Алайн Руссетский, стоя в безопасности на берегу. — Это более легкий способ промокнуть!

Раздался хохот. Журдайн ответил нечто невежливое, но он сосредоточился на том, как спуститься в крохотное, пляшущее на волнах суденышко, которое удерживали у причала два человека, и усесться в нем. Он взял короткое весло с плоской лопастью, которое протянул ему один из них, еще раз взглянул на две луны — одна прибывала, другая только что прошла фазу полнолуния — и коротко кивнул.

Лодку отпустили. Под поощрительные крики Журдайн, как пробка из бутылки, вылетел в стремительное течение реки.

— Ставлю десять медяков, что он не снимет трех венков, — громко крикнул Алайн.

— Принимаю! — ответила Элисса, которая в этом сезоне спала с Журдайном.

— Ставлю еще десять, — быстро прибавила Лиссет скорее для того, чтобы поставить против Элиссы, чем по какой-либо другой причине. — У тебя хватит денег?

— Более чем, — ответила Элисса, тряхнув золотистыми волосами. — Я этой весной работала с настоящими трубадурами.

Это был такой откровенно завистливый, глупый выпад, что Лиссет расхохоталась. Огорченное выражение лица Алайна показывало, что он не вполне разделяет ее точку зрения. Лиссет сжала его локоть и не отпускала его, пока они смотрели, как Журдайн сражается с рекой.

Трезвый или нет, он достаточно точно скользнул в лодке поперек течения к первому плоту, без видимых усилий протянул руку вверх и грациозно снял гирлянду из оливковых листьев с шеста, торчащего над водой. Жрица на первом плоту быстро подняла факел, подавая сигнал об успехе. Крики одобрения раздались на обоих берегах реки. Множество людей толпилось вдоль берегов до самой последней веревки, протянутой через поток, и не меньше высовывалось из окон высоких домов.

Энергичными гребками, сильно перегнувшись всем телом через борт, Журдайн развернул лодку обратно, пытаясь пересечь реку раньше, чем течение пронесет его мимо второго плота. Он успел, у него еще оставалось мгновение, чтобы привести себя в равновесие, потянуться вверх — вторая гирлянда висела, разумеется, выше первой — и снять гирлянду. Он чуть не поскользнулся, рухнул назад в лодку и едва не упал в воду. Но взметнулся еще один факел, и снова все громко закричали.

Однако едва не состоявшееся падение Журдайна заставило его потерять время, и когда он восстановил равновесие и снова схватил весло, Лиссет, даже на таком расстоянии, увидела, что он принял решение пропустить третий плот у дальнего берега и направиться вниз по течению прямо к четвертому. Засчитывалось количество гирлянд, а не последовательность.