Песнь для Лейбовица. Часть 1

Череп продолжал золотозубо скалиться. Он лежал, зажатый между камнем и ржавым металлическим ящиком. Оставив в покое стол, послушник пробрался через обломки, чтобы получше рассмотреть останки. Очевидно, человек скончался на месте, сбитый с ног потоком камней и почти целиком заваленный обломками. На поверхности остались только черепа да кость одной ноги. Она была сломана, затылок черепа раздроблен.

Брат Френсис, вздохнув, помолился за упокой души усопшего, потом очень аккуратно поднял череп и повернул его зубом к стене. Тут его взгляд упал на ржавый ящик. Ящик по форме напоминал сумку и, скорее всего, служил для тех же целей. Ему можно было бы найти много разных применений, но каменный обвал покорежил ящик довольно сильно. Юноша осторожно высвободил его из-под камней и перенес поближе к огню. Замок, наверное, сломался, но крышка проржавела и не открывалась. Когда Френсис встряхнул ящик, внутри что-то загремело. Было ясно: ящик — не совсем подходящее место, чтобы искать там книги или документы; но и это было также ясно — вещь имела свойство открываться и закрываться и вполне могла содержать что-нибудь полезное для «Меморабялии». Тем не менее, памятуя о судьбе брата Бодуллуса и других, послушник окропил ящик святой водой, прежде чем попытаться его взломать. И вообще обращался с древней реликвией как только мог почтительно, сбивая камнем ржавые скобы.

Наконец, они поддались, и крышка упала. Маленькие железки выскочили из своих гнезд, просыпались, и некоторые из них безвозвратно провалились в щели между камнями. Но зато внутри ящика, под гнездами, юноша увидел бумаги! Вознеся краткую благодарственную молитву, он подобрал рассыпавшуюся железную мелочь, какую мог найти, неплотно захлопнул крышку и начал карабкаться по обломкам вверх, к видневшемуся клочку неба, крепко зажав ящик под мышкой.

Минуту спустя, усевшись на большую потрескавшуюся плитку, Френсис стал вынимать вещицы из стекла и металла, лежавшие в гнездах. По большей части это были маленькие трубочки с проволочными хвостиками на обоих концах. Такие он раньше уже видел. В небольшом монастырском музее хранилось несколько подобных штучек разного размера, цвета и формы. А однажды Френсис видел шамана язычников с гор, и у него на шее висело ритуальное ожерелье из таких вот трубочек. Язычники полагали, что это — «частицы тела богини», легендарной Аналитической Машины, которую они почитали как наимудрейшее из божеств. Они верили, что если шаман проглотит одну из этих штук, то обретет «непогрешимость». Шаман и в самом деле мог достичь таким образом непререкаемого авторитета у своего племени, если, конечно, трубочка не оказывалась ядовитой. В музее такие трубочки тоже были соединены вместе, но не в форме ожерелья, а представляли собой сложный и довольно беспорядочный лабиринт внутри маленькой металлической коробки. Табличка гласила: «Радиосхема. Назначение неизвестно».

На крышке ящика изнутри была приклеена записка. Клей давно превратился в порошок, чернила выцвели, бумага до такой степени покрылась пятнами ржавчины, что и хороший-то почерк читался бы с трудом, не говоря уж об этих торопливых каракулях. Освобождая гнезда от трубочек, Френсис старательно изучал записку. Язык напоминал английский, но прошло целых полчаса, прежде чем он разобрал большую часть написанного.

«Карл, через двадцать минут улетает самолет в (неразборчиво), я должен успеть. Ради Бога, оставь Эмми у себя, пока не выяснится, война это или нет. Умоляю! Постарайся, чтобы она попала в дополнительный список тех, кто подлежит эвакуации в убежище. На мой самолет устроить ее не смог. Не говори ей, зачем я отправил ее к тебе с сундучком этого барахла. Пусть она побудет с тобой, пока мы (неразборчиво). Может быть, ей повезет — кто-то не явится, и ей найдется место в убежище.

И. Э. Л.

Это первое, что попалось мне под руку, — сундучок с деталями. Я опечатал замок и прилепил „Совершенно секретно“, чтобы Эмми не заглядывала внутрь. Сунь его в мой ящик или еще куда».