Песнь Кали

Небольшая улица, почти переулок, была залита нечистотами и дождевой водой. Не было ни малейшего признака какой-нибудь лавки, не то что кафе. Стены не освещались, если не считать тусклого отблеска фонаря, горевшего в одном из окон наверху. Рикша опустил оглобли и раскуривал маленькую трубочку. Я остался сидеть.

– Быстрее, пожалуйста, – повторил Кришна и щелкнул мне пальцами. Такой жест я видел у него, когда он общался с носильщиками. Он остановился над спавшим на тротуаре человеком и открыл дверь, которой я не заметил. Одинокая лампочка освещала крутую узкую лестницу. Сверху до нас донеслись приглушенные звуки разговора.

Я спрыгнул и ступил за ним в свет. Еще одна дверь на площадке второго этажа выходила и широкий коридор.

– Вы видели университет дальше по улице? – спросил Кришна через плечо.

Я кивнул, хотя не заметил ни одного здания, более внушительного, чем универмаг.

– Это, конечно, университетская кофейня. Нет, не правильно. Кофейный домик. Точно как в Гринвич-Виллидж. Да.

Кришна повернул налево и провел меня в комнату, очень похожую на пещеру. Высокий потолок, тяжелые колонны и глухие стены напомнили мне один гараж возле Чикаго-Луп. При тусклом свете виднелось не меньше пятидесяти – шестидесяти столиков, но лишь немногие из них были заняты. В нескольких местах за грубыми, выкрашенными в темно-зеленый цвет столиками группками сидели серьезного вида юноши в свободных белых рубашках. С двадцатифутового потолка свисали медленно вращающиеся вентиляторы; ощутимого движения воздуха не наблюдалось, но, несмотря на это, редко расположенные лампочки слегка помигивали, придавая всей сцене характер немого фильма.

– Кофейный домик, – тупо повторил я.

– Пройдите сюда.

Кришна шел впереди мимо плотно составленных столиков в самый дальний угол. На заделанной в стену скамье сидел молодой человек лет двадцати. Когда мы приблизились, он поднялся.

– Мистер Лузак, это Джайяпракеш Муктанандаджи, – представил его Кришна и добавил что-то по-бенгальски для юноши. Глубокие тени не позволяли мне отчетливо разглядеть черты лица молодого человека; но во время влажного, неуверенного рукопожатия я отметил худощавое лицо, очки с толстыми стеклами и такие прыщи, что гнойнички едва ли не светились.

Мы молча постояли. Молодой человек потер руки и украдкой взглянул на студентов за другими столиками. Некоторые из них обернулись при нашем появлении, но сейчас уже никто не смотрел в нашу сторону.

Как только мы уселись, старик с обозначающей седую бороду щетиной принес кофе. Чашки были сильно выщерблены и покрыты трещинами, расходившимися по эмали бледными разветвлениями. Кофе оказался крепким и на удивление неплохим, если не считать, что кто-то добавил в него изрядную дозу сахара и свернувшегося молока. И Кришна, и Муктанандаджи смотрели на меня, пока старик безмолвно стоял у столика, и я, покопавшись в бумажнике, извлек оттуда банкноту в пять рупий. Старик повернулся и ушел, и не подумав дать сдачу.

– Мистер Муктанандаджи, – заговорил я, гордый тем, что сумел запомнить его имя, – вы располагаете какой-то информацией насчет калькуттского поэта М. Даса?

Склонив голову, юноша сказал что-то Кришне. Кришна резко ответил и обратился ко мне, сверкнув острозубой улыбкой:

– Мистер Муктанандаджи, к моему сожалению, не говорит так бегло по-английски. На самом деле он вообще не говорит по-английски. Он попросил меня переводить для него. Если вы готовы, мистер Лузак, он теперь расскажет вам свою историю.

– Я думал, что это будет интервью, – сказал я. Кришна выставил перед собой правую ладонь.

– Да-да. Вы должны понимать, мистер Лузак, что мистер Джайяпракеш Муктанандаджи разговаривает с вами лишь в качестве личного одолжения мне, его бывшему преподавателю. Он делает это с большой неохотой. Если позволите, он начнет свой рассказ, а я буду переводить, насколько смогу, хорошо; а потом, если у вас будут вопросы, я передам их мистеру Муктанандаджи.

Дьявол, подумал я. Вот уже второй раз за день я делаю ошибку, не взяв с собой Амриту. Я прикинул, не отказаться ли от этой встречи или договориться на другое время, но отбросил эту мысль. Лучше с этим закончить. Завтра я получу рукопись Даса, а вечером, при любом раскладе, мы уже будем лететь домой.

– Очень хорошо, – сказал я.

Молодой человек кашлянул и поправил очки. Голос у него был еще выше, чем у Кришны. Через каждые несколько предложений он замолкал и машинально потирал лицо, пока Кришна переводил. Поначалу эта задержка раздражала меня, но мелодичное течение бенгальского языка, певучий акцент Кришны воздействовали на меня как мантра, оказывая гипнотический эффект. Это напоминало состояние повышенной концентрации и вовлеченности на просмотре иностранного фильма из-за усилий, затрачиваемых на чтение субтитров.