Песнь кецаля

На душе сразу же полегчало. Тошнота отступила. Теперь можно было взяться и за дневник.

Дневник…

Скрупулезность была второй натурой Адама, естественно, после аккуратности.

Обложка дневника — из крокодиловой кожи, ручка — обязательно “Паркер”. Давно ли он его ведет? Пожалуй, со времен учебы в Берлинском университете. Как там они называли своего преподавателя по египтологии? Адам быстро пролистал первые десять страничек, покрытых ровным каллиграфическим почерком. Преподавателя называли Опоссумом. Адам улыбнулся. Воспоминания воспоминаниями, а чем черт не шутит, вдруг кто-нибудь возьмет потом и все издаст.

Крюгер сразу же представил себе эту книгу. На красочной обложке будут изображены они с Фрицем, привязанные к здоровому вертелу над большим костром, вокруг которого в припадке гастрономического счастья пляшут папуасы в боевой раскраске. А называться книга будет так: “Посмертные записки черного археолога”.

Черного, в смысле — зажаренного.

М-да, неплохо.

Адам открыл дневник в середине. Вот последняя запись, датированная маем. Надо бы перечитать. Он всегда это делал перед тем, как начать новую запись. Такая привычка была полезной. Она позволяла воспроизводить не отдельные голые факты, а целостный, единый по смыслу текст. Как в настоящем романе.

— Может, действительно когда-нибудь издадут? — вслух предположил Крюгер, ища глазами абзац, датированный десятым мая.

День был слишком насыщен событиями.

Но Адам не придал этому особого значения.

А зря.

Утро в Лондоне выдалось туманное.

Воздух был насыщен влагой, и многочисленные автомобили спешащих на работу англичан двигались медленней, чем обычно. Опоздание на службу в такой день было допустимым…

Прибывшие из Германии Адам с Фрицем, не теряя времени, прямо из гостиницы направились в центральный Лондонский музей, где должно было состояться открытие великолепной выставки артефактов, посвященной Египту периода царствования фараона Сети I.

Среди многочисленных экспонатов Крюгер рассчитывал увидеть и свою золотую пектораль, которую он подарил музею год назад. Эта пектораль и стала главной причиной того, что в почтовом ящике ганноверской виллы Адама появилось любезное приглашение посетить Лондонскую выставку.

Ехать на такси в такой туман Крюгер с Думкопфом не решились, воспользовавшись метро.

В музее они оказались как раз к открытию. Директор лично пожал Адаму руку, сообщив, что его пектораль находится в третьем зале на главном стенде.

— Герр Адам, смотрите, мумия Тутанхамона, — словно ребенок обрадовался Фриц, тыча пальцем куда-то влево. Адам удивленно обернулся:

— Нет, Фриц, это не Тутанхамон, это экскурсовод.

— Черт! — Думкопф смутился. — А чего это он за витриной стоит? Я и подумал…

Крюгер сразу почувствовал в музее слежку. На такие вещи у него был профессиональный нюх. Он ничего и никого в жизни не боялся, но слежки не любил. Липкий оценивающий взгляд, режущий спину, был словно натянутая на тело неподходящая по размеру рубашка.

Фрицг конечно же, никакой слежки не заметил, с восторгом пятилетнего карапуза осматривая каждую мумифицированную ногу или руку. Остальные посетители испуганно от него шарахались, когда радостный здоровяк басом ревел: “Глядите, герр Адам, этот высохший жрец — вылитый Тони Блэр”.

Крюгеру потребовалось всего около получаса, дабы выявить двух невзрачных джентльменов, упорно смотрящих в сторону, когда Адам украдкой оглядывал зал.

Джентльмены были более чем странными, если не сказать подозрительными. Крюгер всегда умел подмечать детали, поэтому внешний вид проявляющих к нему интерес джентльменов его сильно удивил. Они оба были в совершенно одинаковых черных плащах, брюках и туфлях. Адам мог поклясться, что туфли у джентльменов-были одной модели, он сам такие когда-то носил. Не исключено, что следящие за ним незнакомцы являлись братьями, причем, судя по бледной, слегка сероватой коже, они оба страдали хроническим нарушением пищеварения, вызванным чрезмерным употреблением крепких алкогольных напитков.

Именно такие ассоциации и возникли в голове Адама в тот момент.

Еще он заметил одну любопытную деталь: джентльмены по возможности старались держаться более темных мест и, переходя из зала в зал вслед за Адамом, обходили стороной слегка прикрытые жалюзи окна, сквозь которые пробивался дневной свет.

Крюгер когда-то читал о чувствительной к дневному свету коже у некоторых людей, но мрачные джентльмены походили уж скорее на…

Встряхнувшись, Адам прогнал дурацкие мысли.

Во всякую суеверную чушь он не верил с детства, чему способствовал его отец Отто фон Крюгер, читавший сыну на ночь вместо сказок братьев Гримм монографию Шлимана о раскопках Трои.

Если кто и получил искреннее удовольствие от выставки, так это Фриц, замучивший несчастного экскурсовода своими вопросами на хромом английском по поводу того, чем питались древние фараоны и почему их мумии такие худые, не от недоедания ли?