Песнь кецаля. Уакерос. Врата дракона

– Расскажи-и! – заканючила пришедшая в себя Регентруда. – Ну-у пожа-алуйста! Еще совсем не поздно, и спать нисколечко не хоче-ется!

– Правда, расскажите, – присоединилась и Элизабет, которой был весьма симпатичен этот юноша.

– Я родился в небогатой цирковой семье. Мои родители были акробатами, и я работал с ними. Веревочные лестницы, трапеции, канаты, страховочные карабины, батуты – вот та атмосфера, в которой мне довелось расти. Уже тогда я испытывал неимоверную радость от головокружительных полетов под куполом. Захватывало дух, в груди бушевала неизъяснимая радость, бешено колотилось сердце, разгоняя по жилам мощный поток адреналина. В такие минуты я чувствовал себя птицей, парящей высоко-высоко в небе…

Бетси невольно залюбовалась парнем. Его красивое мужественное лицо озарилось каким-то внутренним светом. Она живо представила себе эту картину: цирк, перекрестье канатов под куполом и трое людей в блестящих трико, проделывающих невероятные трюки над лежащей где-то далеко внизу ареной.

– Зачастил к нам в цирк один неприятный старик. У него было хищное лицо, а когда он усмехался, то его физиономия производила совершенно жуткое впечатление. Какая-то адская смесь похотливости, алчности и цинизма. Почти каждый вечер он приходил на представление, садился неизменно в первом ряду и наблюдал, наблюдал за мной. От его взгляда становилось не по себе…

Спустя пару недель, старик, представившийся как Педро Сарасса, обратился к отцу Хоакина с предложением отдать юношу ему на обучение. Как оказалось, он и сам бывший циркач, имевший в Акапулько свой небольшой бизнес. Парень понадобился ему для прыжков со скалы в воду. Есть в Мексике такой смертельно опасный номер. Выполнить его способен не всякий. Хоакин, по мнению Сарассы, был для этого идеальной кандидатурой. Хорош собой, ловкий, спортивный.

– Он может загребать сумасшедшие деньги! – убеждал старик родителей юноши. – Куда там вашему цирку! Юные сеньориты отдадут последние деньги, что полюбоваться на его прыжок. Да и среди почтенных сеньоров найдется немало охотников посмотреть на номер вашего сына!

При этих словах он как-то пошло и двусмысленно захихикал. Мать, вспыхнув до корней волос, тут же залепила старикашке звонкую и увесистую пощечину. Тот даже зубами щелкнул.

Отец вышиб Педро на улицу и пригрозил, что если он еще раз попадется ему на глаза, то останется инвалидом.

А вскоре, выполняя, в общем-то, несложный трюк, отец сорвался с трапеции и, не сумев произвести захват, упал вниз. Хоакин на всю жизнь запомнил этот ужасный миг. Яркие огни, тревожный крик матери, долгий, как в замедленном кино, полет отца. Мимо защитной сетки. Глухой удар головы о барьер. Кровь…

Отца похоронили, а вскоре сошла в могилу и мать, угасшая от туберкулеза. Оставшись один, Хоакин продолжал выступать в цирке. Но платили ему мало. Собственного номера у него не было. Приходилось быть чем-то вроде статиста.

Тут снова объявился Педро Сарасса. Он сулил юноше груды золота, соблазнял сказками о райском городе Акапулько, где полно богатых «гринго», мечтающих расстаться с лишними деньгами. Молодой человек долго не сдавался, памятуя гнев отца и возмущение матери. Но нужда взяла свое. Хоакин очутился в Акапулько.

Этот курорт и впрямь был райским уголком. Тенистые пальмовые аллеи, роскошные отели и особняки, золотые пляжи, бассейны, масса красивых девушек в бикини. Глаза разбегаются от обилия обнаженных загорелых тел.

У Хоакина был свой особый аттракцион – ночной прыжок со скалы в воду.

Ровно в полночь он готовился к полету с высоты сто двадцать футов. Все дело состояло в том, чтобы при падении вниз угодить прямо в приливную волну. Важно было каждое мгновение. Иначе неминучая гибель. Прыгал парень в узкий залив глубиной всего десять футов. Все его дно было усеяно острыми камнями. Поэтому нужно было заранее осмотреть скалу и привязать на веревке лист белой пергаментной бумаги, чтобы различить в опасную минуту линию прибоя.

Зрителей всегда было предостаточно. По всему городу Педро расклеил яркие афиши, на которых был запечатлен Хоакин, парящий в воздухе над пенящейся кромкой моря.

Старик был прекрасным режиссером. Ему удалось поставить по-настоящему драматическое действо.

В полной темноте поднимался молодой человек на вершину утеса. И тут на него фокусировались лучи трех прожекторов. В их скрещении обнаженная фигура прекрасного юноши сверкала и переливалась. Перед каждым восхождением Сарасса давал Хоакину пузырек с ароматическим маслом, которым парень должен был натирать тело. Педро также требовал от прыгуна, чтобы тот выступал совсем без одежды. Однако не сумел совладать с его врожденной застенчивостью и скромностью. Чресла парня прикрывали узенькие плавочки телесного цвета.