Песнь койота. Дилогия

— Эй, мог бы и подождать, пока включу свет! — возмущённо фыркнула Мирта, оказавшись в темноте и нашаривая выключатель.

Когда лампочка зажглась, она с ужасом отдернула руку. Паук внушительных размеров сплёл паутину прямо над тумблером и закатывал в кокон ещё трепыхавшуюся муху. Шумно фыркнув, рыжая поспешно прошла вглубь коридора.

Инго лежал на кровати, накрывшись одеялом с головой. Должно быть, спал. Он почти всегда отдыхал днём, когда ему позволяли.

— Инго! — тихо позвала она, отпирая решётку.

Ответа не последовало.

Мирта присела на край кровати и легонько коснулась его плеча.

— Эй.

Оборотень не пошевелился.

Мирта потрепала сильнее.

— Проснись, я тебе музыку принесла.

Тишина.

Начав подозревать неладное, она откинула край одеяла. Подопечный лежал в позе эмбриона, прижимая колени к груди. Мирта перевернула его на бок. Тело поддалось легко, словно тряпичная кукла.

Кулаки её сжались от бессильной злобы, а по кончикам пальцев пробежал холодок целительной силы.

Под глазом оборотня красовались кровоподтёки, не успевшие оформиться в полноценные синяки, из брови сочилась кровь, а нижняя губа заметно припухла. Продолжив осмотр пленника, Мирта скинула одеяло на пол и задрала футболку. На животе под рёбрами расплывались бардовые пятна размером с кулак. Инго никак не реагировал на прикосновения, только с губ сорвался тихий стон. Частое поверхностное дыхание и отсуствие реакции заставило Мирту беспокоиться.

Ей было жаль приятеля, невольно хотелось воспользоваться даром, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, но она медлила. Вдруг Анти начали что-то подозревать и специально избили пленника, чтобы она в порыве жалости выдала себя?

Для начала Мирта решила воспользоваться обычными методами. Рванулась к столу, схватила графин с водой и брызнула Инго на лицо, пытаясь привести оборотня в чувства. Никакой реакции. Тогда она выплеснула парню на голову остатки воды. Инго застонал и повернулся к стене, прошипев сквозь зубы, чтобы его оставили в покое.

Рыжая приобняла беднягу за плечи и начал лепетать какую-то ласковую чушь, радуясь, что он пришел в себя. Ее грубо оттолкнули.

Мирта хотела было уже успокоиться, но почувствовала, что что-то неладно. Внутренняя волчица забила тревогу. А это могло означать только одно. Инго получил серьезную травму, и его жизни угрожает опасность.

— Проклятье! — пробормотала она себе под нос, — думай, Мирта, думай! Нужно ему помочь… Сейчас, сейчас, я вспомню… И плевать на все!

Она не могла позволить приятелю оставить тело в этом отсыревшем подвале, мучительно перебирая в памяти полузабытые навыки.

Тепло поднимается от земли вверх по стопам. Проходит через низ живота. Кружится в водовороте солнечного сплетения и устремляется к макушке. Шею покалывает и щекочет, а кончики волос приятно потрескивают.

Энергия стекается к рукам, подушечки пальцев теплеют и нагреваются. Целебный жар греет ладони.

Дыхание жизни льётся через край, журчит словно чистый ручей. Втекает в ослабленное тело, пополняя иссякшие запасы. Дыхание выравнивается. Боль уходит.

Мирта старательно водила руками вдоль тела оборотня, не касаясь, и высунув язык. Ещё чуть-чуть. Последние капли той силы, что можно собрать из городской искалеченной земли.

Инго открыл глаза и удивленно уставился на неё.

— Надо было слушать бабушку и учиться целительству. Лучше?

— Лучше, но… Как ты это сделала? — оборотень опасливо отодвинулся к стенке.

— Я потомственная знахарка. Визитку оставить?

Шутку он не оценил и продолжил буравить ее подозрительным и ошарашенным взглядом.

— Сам-то как думаешь?

— Ты — одна из нас? — неуверенно предположил Инго.

Мирта кивнула.

— Не может быть! — воскликнул он и тут же прикрыл рот рукой, пожалев о том, что забыл об осторожности и дал волю эмоциям.

— Но я тебя совсем не чувствую тебя! — наконец выдал он уже тише, — неужели мой нюх притупился в этом вонючем подвале?

— С твоим нюхом все в порядке, меня никто не чувствует. Щит — часть моего дара.

Мирта улыбалась. Ей нравился эффект, который она производила на собратьев, а открывалась она редко.

— Щит и правда существует? — озадачено спросил Инго.

— Конечно, — ответила волчица, — разве ты не помнишь легенду?

Когда-то давно белая волчица потеряла волчат и сбила лапы в кровь, разыскивая их. Но малышей нигде не было.

Когда не осталось надежды, убитая горем мать хотела броситься с обрыва, но услышала под кустом плач маленькой девочки.