Песнь колдуньи

— Ты не ранена? — тотчас же спросил Жак, с тревогой осматривая дочь.

— Нет, отец. Но что случилось? В замке несчастье?

Жак де Сассенаж повернулся к Альгонде, но та уже знала. Прочла по смущенным лицам новых товарищей своего возлюбленного, которые, все как один, отводили глаза.

— Матье ранен, Альгонда.

Слезы покатились по щекам девушки, а Филиппина закрыла рот ладошкой, чтобы не закричать.

— Мы нашли его на ристалище. Он, как всегда, там упражнялся. Один.

— Я видел, как на него напал ястреб, но я был слишком далеко и ничего не мог сделать, — добавил сокольничий.

Тело Альгонды сотрясала конвульсивная дрожь. Это молчание вокруг нее, эти слова, застрявшие у нее в горле… Филиппина произнесла их вместо нее:

— Он при смерти?

— Нет. Хвала Господу, нет, но, боюсь, воином ему не стать, а ведь он так старался!..

Глава 34

Успокоили ли ее последние слова барона? Альгонда пребывала в таком отчаянии, что вряд ли сама это понимала. В комнате, куда перенесли юношу, сгорбившись от горя, стоял хлебодар Жан. Тут же Альгонда увидела и свою мать. Та не отводила от дочери взгляда — недоумевающего, укоризненного. Жерсанда знала, что виноват не столько ястреб, сколько она, Альгонда. Неужели она поняла то, что Альгонда сама отказывалась признать? Ее сердце выкрикивало ей обвинения? Она ошиблась. Она хотела защитить Матье от него самого, в то время как единственной настоящей опасностью для него была она.

Она крепче сжала здоровую руку юноши в своей руке. Он спал. Знахарка, за которой послали немедленно, напоила его сонным зельем. Альгонда, по пути в замок без устали подгонявшая лошадь, теперь сидела у постели раненого. Слез у нее не было. Она не могла отвести взгляд от пропитавшейся кровью повязки на его правом глазу. Девушка сидела неподвижно, словно время тоже могло остановиться, а потом и повернуть назад. Если бы только подобное было в ее власти! Если бы только она могла все изменить! Но время было неумолимо — и по отношению к ней, и по отношению к ее искалеченному суженому.

— Раны глубокие. На надбровной дуге останется шрам, но я боюсь за его глаз. Что до правой руки…

Альгонда вздрогнула, услышав голос знахарки. Погрузившись в свое горе, думая о страданиях Матье, она не услышала, как та вернулась в комнату. Альгонда посмотрела на нее. Жерсанда и Жан вышли. Если судить по приглушенным голосам, они находились за стеной, в пекарне. Альгонда и знахарка остались возле Матье.

— …Между большим и указательным пальцами птица когтями разорвала ему сухожилье, поэтому он не сможет теперь крепко сжать что-нибудь в руке, — продолжила пожилая женщина, доставая из своей котомки кожаную фляжку.

Она протянула ее девушке с доброжелательной улыбкой. Альгонде не хотелось отходить от Матье, но знахарка оставалась на месте, и девушка, опершись о кровать, встала, чтобы ее взять. Стоило Альгонде сделать шаг, как знахарка отошла в угол комнаты и сделала ей знак приблизиться. Только тогда девушка поняла, что она не хочет, чтобы Матье услышал их разговор. Она быстро подошла к женщине.

— С этим зельем раны заживают скорее, и он будет спать спокойнее. Каждый час вливай ему в рот по полложки, и ночью тоже, и так в течение трех дней.

— Спасибо, — сказала Альгонда, пряча фляжку в карман. Почему знахарка говорит шепотом? Какая в этом тайна?

Пожилая женщина выдержала паузу, прислушалась, потом, видя, что девушка намеревается вернуться к постели раненого, удержала ее за руку.

— Я знаю, кто ты, Альгонда. Если хочешь, чтобы он выжил, советую сделать так, чтобы ястреба убили. Сегодня же.

Альгонда побледнела.

— Но я не понимаю…

— Время не терпит. Тебя обманули. Сделай, как я говорю. Ястреб бессмертен до тех пор, пока ты в это веришь. Если ты приговоришь его к смерти, он умрет.

— Кто вы? — Альгонда нервно сглотнула.

— Не здесь. Она меня почувствует. У меня дома. Когда все станет на свои места.

— Кто — «она»?

— Гарпия, — прошептала знахарка и твердой рукой подтолкнула девушку к кровати, а потом, не оглядываясь, скрылась за дверью.

Альгонда несколько минут не могла пошевелиться. Она была озадачена, испугана. Матье застонал и пошевелил рукой, и она вернулась к изголовью его кровати.