Песнь копья

Появились другие чудовища, мелкие, носатые, но злобные. Они страшно боялись больших, оттого слушались их, но Самшит они не боялись. Тыкали в неё ножами, кусали, били, заставляя ползти. Из всего племени в живых осталась лишь горсточка каашей. Отголоски чужой муки били по Верховной матери, она понимала, что всё ещё спит, и лишь эта защита позволяла ей не потерять разум.

Чудовища забрали всё то ничтожно малое, что было у племени, забрали плоть островитян как пищу, забрали живых как запас, который не испортится. Осталось взять то, ради чего они высадились в первую очередь, – пресную воду. Кааши над водой не селились, но селились достаточно близко, и вот мелкие чудовища уже требуют, мучают, пытают. Вода! Вода нужна! Источник жизни!

Самшит повела их к реке, где рыбачила прежде и где поджидала тапиров на водопое. Когда стал слышен шум воды, она, перебарывая боль, бросилась между деревьями. Жрица знала все тропы, все охотничьи ловушки, – то был её дом. Позади раздались крики, вопли, рык, засвистели копья, но под ногами уже появились скользкие камни. Бурный поток подхватил её и понёс прочь от ужаса, от потерь, от погибшей жизни. Он крутил ею, подбрасывал и притапливал, пока голова не встретилась с камнем и всё не скрылось за пеленой тумана.

Самшит проснулась с криком и выпала из гамака. Ей не хватало воздуха, шерсть по всему телу стояла дыбом, ужасный сон выволок из прошлого самую страшную память. Нужен ром, нужно напиться и опять забыть… а потом ещё раз и ещё… Вечность, залитая ромом… это не поможет! Будет только хуже… нет-нет, нужно другое. Самшит знала, что нужно сделать.

Она достала свой нож, но тут же убрала обратно эту мелкую железную занозу. То ли дело мушкетон. Оружие, сделанное людьми, плохо лежало в её трёхпалых руках, но да ничего, она приспособилась, главное покрепче упереть приклад в плечо. Проверив ещё раз, заряжен ли мушкетон, Самшит прошла меж натянутых тут и там гамаков, в которых храпели матросы, и бесшумно выбралась на верхнюю палубу.

Судьба благоволила желаниям, терзавшим её душу в ту ночь, – на море опустился густейший туман. Скрипели снасти и хлопали паруса, чирикали висса в вороньем гнезде, а Самшит кралась. Слух и нюх уберегли её от встречи с рогатым великаном в металле; с двумя человеческими женщинами она тоже не столкнулась, а прекрасная память позволяла ей избегать самых скрипучих досок. Сокрытая туманом, Верховная мать пробралась к носу корабля, где уплотнилась тёмным силуэтом фигура её врага.

Чавканье и хруст костей достигли уха, Самшит замерла парализованная ужасом, вновь увидев как наяву день крушения своей жизни. Но запах протухшей рыбы вернул её в настоящее и девушка поняла, – орк жрал. Она приблизилась очень медленно, а чудовище и не замечало, продолжая умалять плоть какой-то огромной рыбины. Щёлкнул взведённый курок.

Половина рыбы выскользнула из перепончатых пальцев, орк медленно выпрямился и повернул голову. Мушкетон смотрел туда, где под капюшоном должен был быть лоб. С шумом чудовище втянуло воздух, помедлило немного и… подобрало рыбу.

– Сегодня я не умру.

Голос прозвучал отовсюду и ниоткуда, он был бесцветен, безжизненен, бесплотен, словно и не существовал совсем. Верховная мать вжала голову в плечи и чуть не выстрелила.

– А ты можешь умереть, кааш. Убери оружие и сам убирайся, если хочешь встретить новый день.

– Будь ты проклят! Ты и весь твой род! – дрожа от страха и ненависти выдохнула Самшит.

– Все мы прокляты, кааш. Имя нашему проклятью «жизнь».

– Я убью тебя!

– Сегодня я не умру, – повторил голос из ниоткуда.

– Ненавижу вас… ненавижу всей душой…

Орк вновь потерял интерес к рыбе. Он медленно откинул капюшон и посмотрел на Самшит, отчего та едва не закричала и не бросилась бежать.

– Ненависть – есть уродливое дитя бессилия и страха. Сильные не ненавидят, а слабые ненавидят, но они бессильны.

Белые орки отличались от зелёных, они были ещё страшнее, ещё уродливее, хотя видят боги, такого нельзя было и вообразить. Белые орки не рождались, а прогрызали себе путь из утробы зубами, хладнокровные, лишённые душ и чувств, подобные двуногим акулам чудовища. С самого появления на свет эти твари были нерушимыми узами связаны с Глубинным Владыкой, которого ненавидел и которому поклонялся весь орочий род. Его глашатаи, его избранные, морские пророки, заклинатели ураганов и подводных чудищ. Маргу смотрел на Самшит парой тёмных, холодных глаз, а из пасти текла слюна пополам с рыбьей кровью.

– Все ненавидят нас. – Голос шёл отовсюду и ниоткуда. – Что мы тебе сделали, кааш? Изнасиловали твою мать? Смастерили кисет из мошонки твоего отца? А может… сожрали твоих детей?

Мушкетон изрыгнул свинец в ореоле пламени, Маргу пошатнулся, но не упал, а вскочил на ноги и вырвал оружие из рук Самшит, – что игрушку у младенца отнял. Огромная ладонь сжалась, раздался хруст и обломки упали на палубу. Тогда орк взял Самшит за плечи и заглянул в самое её нутро.

– Так просто ты от меня не отделаешься, жрица.

Акулья пасть распахнулась и поглотила весь мир.

***