Песнь копья

Бельфагрон, заранее сплетший образы из памяти сару, пробудил их, наполняя залу иллюзиями. Каждый из присутствовавших окунулся в искусно сотканное полотно событий как участник. Перед эльфами предстала стена кровавого тумана, достигавшая высотой небес. Она шла сквозь леса, валя тысячелетние деревья, а впереди неслась волна обуянных ужасом тварей, — зверей и животных, убивавших всё на пути своего бегства.

Красный туман испустил вовне толстые отростки, которые устремились к самым большим городам сару, попутно сжирая малые поселения. Щупальца подбирались к огромным древесным обиталищам, столь сильно похожим на Аскариат, и, рассеявшись, оставляли после себя войска. Десятки тысяч воинов, покрытых стёганой кожей и кольчужной сетью, бросались на штурм, радостно убивая и принимая смерть. Они были несказанно уродливы, походили на горбатых людей, но с лапами и головами псов. Их копья и сабли не знали устали, клыки рвали плоть не хуже стали, а если обезьяны бежали на высокие ветви, враг посылал к ним тысячи горящих стрел.

Один за другим сгорали города сару; выжившие бежали всё дальше на восток, погибая в когтях чудовищ и на клинках беспощадных завоевателей. Те звали себя «шхаур’харрах».

Наконец беда пришла к народу Каменных, которые не умели лазать по деревьям из-за своей тяжести, а потому строили дома на земле, окружая их неприступными стенами. Облачённые в доспехи из древесины, паладины дали врагу смертный бой, усеяв леса десятками тысяч тел. В том помогал им особый дар, некая безымянная сила, наделявшая неуязвимостью. Однако, когда победа казалась столь близкой, к каменным городам пришли новые тьмы врагов, и были среди них рогатые гиганты с необъятными животами. Огры.

Пропавшие из мира тысячи лет назад, они считались вымершими, но вот, настал час, и выведенные древними волшебниками чудовища вновь появились. Они шли в бой, возглавляя несметные орды собакоголовых, в схватке каждый стоил сотни, а из-за молний, срывавшихся с рогов, — тысячи сару! Славные паладины Каменного народа понесли великие потери и укрылись за стенами своих городов. Но тогда враг применил иное невиданное оружие, изрыгавшее облака огня и дыма. Ныне сару знали, что оно звалось «гаубица».

Каменные города пали, как и все остальные в краю народа сару.

— Мы сражались, — с трудом, заставляя себя не дрожать от ярости и боли, переводил Тенсей слова Серебряного Дремма, — но их было бесконечно больше чем нас. Они упивались кровью и смертью. Наконец, когда не осталось ничего кроме отчаяния, мы бросили разорённый дом и устремились на восток. Наши старики и дети, кроме самых сильных, не пережили дорогу. Осколки разных племён… некоторые исчезли полностью. Такими, измученными, голодными и бездомными явились мы к вашим границам, и добрый господин Ойнлих распростёр над нами своё заботливое крыло. Прекраснейшая госпожа, у меня в жизни осталось лишь одно желание, одна мольба, обращённая к вам. Дозволены ли будут эти речи?

— Говорите.

— От имени сару я, Серебряный Дремм молю вас об убежище для того немногого, что осталось от нас. Мы просим места на рубежах, там, где самая опасность, где мы сможем отплатить за вашу доброту, если…

— Ни слова больше. Лонтиль огромен и просторен, в нём найдётся место каждому, кто согласен жить, не мешая жить другим.

— Ваша доброта сияет ярче самого солнца. Мы никогда не забудем об этом, сколько ни осталось нам существовать.

Не-эльфы поклонились трону и отступили в более густую тень, к трибунам, на которых сидели Сорокопуты. Их место подле громадного иллюзорного огра занял Эгорхан Ойнлих. Он совершил полный оборот, оглядывая владетельных господ и чувствуя в сжатом кулаке кольцо; посмотрел на сестру исподлобья.

— По Дикой земле движется огромное воинство! Небесные разведчики докладывают о невероятной просеке, остающейся за ним! Войско сокрыто туманом кровавой магии фа’ун! Мы не добили их когда-то и вот, настал час мести! Враг идёт сюда, в Аскариат! Не сомневайтесь, братья, ведь в корнях ясеня дремлет Алтарь Алтарей, Колыбель Богов скованная чарами Рогатого Царя! Коли рухнут те чары, фа’ун будет открыть путь обратно, и мы потеряем Лонтиль!

Он рисовал картину широкими мазками крови, прекрасно зная, что хочет получить в конце. Другие древние, клеймённые, пережившие войну с Круторогими, помнили кошмары, что обитали в Лонтиле прежде. Свою память они передавали потомкам и оттого никто не посмел бы пренебречь такой опасностью.

— Твои доводы звучат угрожающе, брат, но они, — пока лишь домыслы.

«Жалкая попытка, Цеолантис», — подумал Эгорхан.

— Было сосчитано, что с такой скоростью враг достигнет границ Сокрытых княжеств через два, самое большее, три года! Три года!

Властители Лонтиля ощутили близость угрозы, ведь для вечно живущих три года были мгновением. Эльфы на трибунах переговаривались, знать советовалась с чародеями и друидами, а те — друг с другом. Эгорхан Ойнлих представил им завершённое полотно истины и приказал верить. Обстоятельства требовали действий, а за спиной Великого Сорокопута, полностью поддерживая его, стояли князья Элданэ.