Песнь копья

Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!
Глубже, глубже в твердь!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!

Глубже, глубже в твердь!
В самую глубь!
Нам не дорог солнца свет,
В глуби под горой!

И к луне стремленья нет,
В глуби под горой!
Сдвинем чарки, страх долой,
Враг получит смертный бой,

Не дождётся гномьих слёз,
В колыбели горных грёз!
В пещерах рождён,
Туландара славный внук!

Густой бородой,
Окаймлён твой гордый лик!
Грудью всей врага встречай!
Остёр твой топор!

Смело песню запевай!
Славный воин гор!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!

Глубже, глубже в твердь!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!
В самую глубь!

Аккурат развеселившиеся бородачи допели, над перевалом разнёсся громовой рокот, так что им пришлось похвастаться за оружие.

— Гляди туда, старшой!

Молодой смотритель указал дулом мушкета на одну из скал, торчавших невдалеке. В сгущавшемся снегопаде ещё удавалось разглядеть массивного зверя, тот некоторое время провожал телегу взглядом, а потом запрокинул голову и взвыл.

— Никак это Олтаны, — узнал молодой гном. — Значит, и коротышка Намган где-то рядом.

— Твоя голова столь умна, что ею можно колоть алмазы, — сказал старый солдат. — Само собой это пёс Намгана. Почему он не внутри башни, а снаружи, — вот, где вопрос.

Они добрались до ворот без происшествий, всё ещё слыша заунывный вой львиногривого цангао.

— Как добрались, старшой? — крикнул со стены Брокген, во всех смыслах второй по старшинству гном среди смотрителей Дарг’гхабара.

— Намган внутри?

— Да, греется!

— Разгружайте.

Сбив снег с сапог, Лодбарг вошёл в холодную прихожую, за которой находился общий зал первого этажа. В тот час очаг дарил свет и тепло единственному гостю перевала.

Намган, как представитель народности итбечи по меркам иных гномов был мал ростом, узкоплеч, кривоног, имел плоское широкоскулое лицо с узкими глазами, жиденькую бородку и вислые усы. Он нередко посещал Дарг’гхабар, так как земли итбечи находились недалеко. Большую часть года коротышка странствовал верхом на своём яке, перевозя ячью шерсть и изделья из неё, а также ячий сыр и масло, разные безделушки, талисманы, — торговал. Порой они с Лодбаргом подолгу сидели в этом самом зале, торговец часами рассказывал о виденном в пути, а старший смотритель слушал его, восполняя нехватку новостей из внешнего мира.

— Почему твой пёс рыщет вокруг, когда ему положено отдыхать в тепле, Намган? — вместо приветствия спросил Лодбарг, снимая пальто.

— Ах, друг мой, — коротышка поднялся со скамьи и обнял старшего смотрителя, — рад видеть тебя в здравии! Олтаны до сих пор там?

— Воет.

Намган всплеснул короткими руками и зашёлся бранью на родном наречии.

— Я его уже и умолял, и свежей костью манил, а он всё никак не хочет заходить, стоит у ворот и лает только! Клянусь бородой Туландара, я думал он перестал уже дурачиться!

Торговец засеменил к двери где висело его пальто хонь, стал с трудом надевать тяжёлую одёжку поверх многочисленных халатов.

— Всё от этого мертвеца, больше не от чего!

— Какого…

— А! Не знаешь ещё, что за подарок я вам притащил! — Намган запахнулся поглубже, втянул голову в воротник. — Твои унесли. Вниз.

Когда старший смотритель вышел на мороз, торговец стоял у открытых ворот, а его огромный пёс был по другую сторону. Намган увещевал, а Олтаны лаял и скулил, подползал к хозяину, но тут же отскакивал, когда тот пытался добраться до ошейника.

— Разгрузили, старшой. — Смоля трубку, приблизился Брокген, толстый, крепкий и очень подвижный гном.

— Он сказал что-то о мертвеце.

— Мелкий-то? Да, притащил подарочек! Я его поблагодарил!

Старший смотритель направил стопы к входу в крипту, Брокген буркнул под нос бранное слово и заторопился следом. Его, разумеется, не звали, однако толстяк никому бы не пожелал оказаться там в одиночестве. Они сняли с крючков лампы при дверях и стали спускаться по каменной лестнице, чувствуя, как вместе с холодом крепчал неприятный запах.