Песнь крови

В отчаянии Ваэлин обратился к песни крови, пытаясь утихомирить ее, подчинить ее себе, чтобы управлять ее мелодией, чтобы петь самому. Поначалу это был лишь нестройный вопль тревоги и неправильности происходящего, который раздался при виде волка, но, когда Ваэлин собрал всю свою волю, смятение начало утихать, и среди бури, бушующей у него в душе, зазвучало несколько чистых нот. «Дентос! – воззвал Ваэлин, пытаясь забросить песнь сквозь бурю, точно крючок. – Отыскать Дентоса!»

Песнь снова переменилась, отчетливых нот сделалось больше, музыка становилась мелодичнее, она была почти безмятежной, но в ней слышалось нечто иное: напев был так странен, что почти неуловим. Осознание поразило его как удар. «Это не моя песнь! Эта песнь вообще не человеческая!»

«Кто? – пропел он. – Кто ты?»

Другая песнь изменилась снова, вся музыка исчезла, сменившись нетерпеливым рыком.

«Прошу тебя! – взмолился Ваэлин – Мой брат…»

Волчий рык превратился в вопль, такой мощный, что Ваэлин пошатнулся в седле. Плюй заржал и испуганно вздыбился. Ваэлин выпрямился и почувствовал, как из носа хлынула кровь. «Нет!!! – завопил он в ответ, вложив в песнь все силы, какие только в нем были. – Не нужна мне твоя помощь!!!»

Ветер мигом улегся, вихрь, хлещущий в лицо песком, превратился в слабое дуновение, и поднятый в воздух песок начал медленно оседать на землю со звуком, похожим на шепот тысячи голосов. Сквозь редеющий мрак Ваэлин увидел темный силуэт всадника, не более, чем в десяти ярдах от себя. Он сразу узнал Дентоса по мечу за спиной. Ваэлин испытал прилив облегчения. Он рысью подъехал к брату, ухватил его за плечо.

– Эй, брат, не время медлить!..

Дентос пошатнулся в седле и тяжело рухнул наземь. Глаза у него были открыты, по лицу разлилась хорошо знакомая бледность. Из груди у него торчала стрела, которая убила его, стальной наконечник был влажным от крови.

* * *

Позднее ему рассказали, что он так и сидел, застывший и неподвижный, точно одно из Ам Линовых изваяний, постепенно проступая из стихающей песчаной бури. Часовые на стенах подали голос, Каэнис отчаянно заметался, спеша открыть запертые было ворота. Преследователи-альпиранцы, рассеявшиеся было во время бури, быстро пришли в себя и устремились к окаменевшему Убийце Светоча. Один успел подъехать ярдов на двадцать, припав к шее коня, натянув лук и приготовив стрелу, осклабясь от торжествующей ненависти. Брен Антеш взбежал на стену над караульным помещением, пронзил стрелой грудь всадника, рявкнул на своих лучников. Тысяча стрел взвилась со стен и черным градом посыпалась на альпиранцев. Почти сотня всадников полегла с одного залпа.

Ваэлин ничего этого не заметил. Он видел только Дентоса, его обмякшее, безжизненное лицо, и наконечник стрелы, металл, блестящий в алой крови. Его окликали со стен – он ничего не слышал. Каэнис с Баркусом вылетели в открывшиеся ворота и остановились в ужасе. Ваэлин не замечал ни их горя, ни их вопросов. «Дентос и стрела…»

– Ваэлин!

То был единственный голос, который он мог услышать. Шерин подбежала к нему, потянулась, схватила его за запястье – костяшки его пальцев, стискивавших поводья, побелели.

– Ваэлин, ради Веры!

Он посмотрел на нее, вбирая ее сострадание, знакомая боль развеяла оцепенение, он всей душой потянулся к ней, одновременно испытывая глубокий стыд.

– Я убийца, – сказал Ваэлин, выговаривая каждое слово холодно и отчетливо.

– Нет…

– Я – убийца.

Он мягко отвел ее руку и пнул Плюя, заставив его двинуться шагом. Они миновали ворота и въехали в город.

Глава девятая

Два дня он провел у себя в комнате. Он валялся на кровати, полностью одетым. Джанрил стучался и оставлял под дверью еду, но он не обращал на нее внимания. Каэнис, Баркус и Френтис по очереди приходили и окликали сквозь дверь, но он их почти не слышал. Ему не хотелось ни спать, не пить, ни есть. Остались только Дентос, стрела и песнь, могучая, непостижимая песнь волка, как оглушительное эхо у него в голове. И, конечно, истина, чудовищная истина: «Я – убийца».

Он вспоминал, как пошел к Дентосу просить его участвовать в операции. «Ты у нас лучше всех стреляешь с коня…» – начал он, а Дентос уже собирал вещи.

– Норта был лучше, – заметил он, натягивая лук.

– Норта погиб.

Дентос только улыбнулся – и Ваэлин впервые понял, что он никогда не верил этой его выдумке о судьбе Норты. Много ли еще ему было известно? Какие еще тайны он хранил? И все, что он знал, пропало в один миг, унесенное стрелой незнакомца, который, вероятно, думал, будто застрелил самого Убийцу Светоча. Ваэлин думал, что, возможно, этот человек умер счастливым под градом кумбраэльских стрел. Быть может, он рассчитывал, что боги станут приветствовать его как героя. Как он, должно быть, разочаровался!

Ближе к вечеру второго дня его внимание, наконец, привлекло царапанье под дверью и жалобный скулеж. Ваэлин поморгал, обвел затуманенным взглядом темную комнату, нащупал щетину у себя на подбородке, почувствовал, как от него воняет…

– Надо бы помыться, – пробормотал он, встал и открыл дверь.