Песнь ледяной сирены (СИ)

Ничего примечательного – ни в скромной обстановке, ни в оставшихся от Бии вещах. Никакой подсказки вроде личного дневника или писем в коробке. И никакого зачарованного сундука. В шкафу Эскилль нашел толстую тетрадь с записанными знакомым почерком кулинарными рецептами и несколько книг о Ледяном Венце (о главной достопримечательности Крамарка, несмотря на окружающий ее ореол страха, писали охотно), и, что неудивительно с такими предпочтениями и таким соседством, самую известную книгу Бьерке «Энциклопедия исчадий льда». Книга новая, с безупречным переплетом и единственной закладкой в виде сложенного листка.

Открывая страницу с закладкой, Эскилль каким-то образом знал, что увидит там. И все равно похолодел, увидев витиевато выведенный заголовок «Вендиго». Захлопнул книгу и со стуком поставил ее на полку. Он наизусть знал историю, что пряталась в черных строчках на белом листе. История про духа-людоеда, для которого голод стал вечным проклятием.

На зачарованном кинжале Бии, который так и не смог стать ее спасением, был вырезан знак огня. В специальном мешочке на поясе Эскилль обнаружил флакон с кровью саламандры. Неудивительно: пламя – единственное действенное оружие против исчадий льда. Бия явно не имела способностей к магии и не могла зарядить кинжал силой огня. Для этого ей и потребовалась огненная кровь ящерки из Фениксова моря.

Увидев руну и флакон, Эскилль решил, что это логично – если Бию никто не похищал, и она по собственной воле отправилась в Ледяной Венец, едва сбежав оттуда, то оружие против исчадий льда ей необходимо. Вопрос только, зачем? Может, Бия имела какие-то особенные счеты с вендиго? Вигго не сказал, от чего умер ее отец. Что, если он стал жертвой вендиго, и Бия решила отомстить?

Эскилль замотал головой. Глупость какая-то. Бия совсем не походила на охотницу – ни телосложением, ни нравом. Она дрожала от страха, убегая от вендиго, и уж точно не горела желанием бросаться в погоню за ним.

Может, он излишне все усложняет? Может, вернувшись домой, Бия так и не сумела избавиться от мыслей о вендиго и решила узнать побольше о том, чьей жертвой она чуть было не стала? С другой стороны, в ее поведении действительно достаточно странностей. Как минимум, то, что буквально час назад выяснилось в разговоре с Вигго: о похитителе Бия не сообщила, не говоря уже о том, чтобы оставить городским стражам его описание. Это действительно странно и недальновидно для того, кто только что вырвался из плена.

Эскилль решил не останавливаться на достигнутом. Он методично обыскал обе комнаты в доме, но ничего достойного внимания не обнаружил. Зато нашел полузакрытую шкафом дверь, ведущую в подвал.

Внутри – темно и холодно, судя по пару, облачком вырывающемуся изо рта. Эскилль снял перчатку. Спустя мгновение на ладони заплясал огонек, словно украденный у свечки. Врезанные в стены полки заставлены продуктами и соленьями – типично для подвалов Атриви-Норд.

И снова никакого сундука или его подобия. Ничего, что могли отпереть охранные символы. Но Бия неспроста оставила в кармане своего плаща записку. Ей отчего-то было важно, чтобы люди, которые найдут ее тело, найдут и ее зачарованный тайник.

Эскилль еще раз осмотрел подвал, пройдясь пальцами по его стенам. Ничего. Но ощущение некоей неправильности пришло не от дома Бии – оно гнездилось у него внутри.

Исчадия льда чувствительны к пламени, он же чувствителен к морозу и льду. В Эскилле достаточно огня, чтобы прикрыть подобно заплатке его уязвимость, но это не значит, что он не может ее ощущать. Каждый раз, столкнувшись лицом к лицу с сильной стужей, Эскилль чувствовал, как пробуждается огонь в его крови, стремясь ее согреть, не допустить, чтобы кожа заиндевела от холода, а пальцы онемели и перестали слушаться. Вот почему после каждого патруля он проверял броню-«кокон» – рьяная стихия могла прожечь ее защитные символы.

Прямо сейчас Эскилль чувствовал оживающее в нем пламя. Так кипяток обжигает горло и губы и горячит тело крепкий алкоголь.

Сосредоточившись, он понял, что защитная реакция его стихии начинает действовать, когда он находится рядом со странным каменным ящиком в углу подвала. Ящик был длинным и пустым, но, силой воли притушив свое пламя, Эскилль ощутил исходящий изнутри лютый холод. Там было что-то еще. Вот только дно – или же крышка второго яруса, обманчиво спрятанного под первым – отказывалась поддаваться. Прищурившись, Эскилль разглядел три нацарапанных на камне квадрата и нарисовал на них знаки-ключи с прощальной записки Бии.

Раздался тихий щелчок, вверх выдвинулись железные скобы. За них он и поднял тонкую каменную плиту. В углублении, отделанным по краю толстым слоем явно зачарованного льда с вырезанными на поверхности сверкающими символами, лежал мертвый мужчина.