Песнь Легиона

Он пошёл прямо мимо остановок троллейбуса, мимо жилых домов. Если пойти налево, повилять дворами, то можно будет выйти к могучему заводу. Однако ж, вот и милицейский участок. В своё время здесь хотели сделать отдел Къ, но что-то не заладилось, сделали просто участок.

Прямо за ним был большой жилой кирпичный дом, где на первом этаже базировалась какая-то социальная контора, постоянно выдерживающая осаду пенсионеров и других социально неимущих. Был дождь, было мало народу, никому не хотелось стоять под дождём, а внутри было очень мало места.

«А это вызов – устроить бойню в участке.»

Он отворил дверь. У оград стояло четыре машины, значит, минимум четыре человека. Кого-то из них он уже уложил некоторое время назад. Как говорится, рассчитывай на сотню. Будет меньше, обрадуешься.

– Я – Кукурузо!!!

С проворством ящерицы он вбежал внутрь. Человек в штатском стоял у противоположной стены, рядом со стойкой. Легион развернулся в прыжке и вгрызся ему локтём в горло. Человек упал, держась левой рукой за подоконник, правой за горло. Легион перехватил ломик поудобнее, махнул им как топором, упёрся коленкой ему в бедро, и вырвал голову. Номер двести тринадцать.

Молодой стражник, прятавшийся до этого за стеклом стойки, выскочил оттуда наружу, доставая на ходу пистолет.

– Руки!

Они стояли друг от друга в трёх метрах, у одного в руках был пистолет. Что же нам делать?

– Стреляй, но я не подниму рук, – сказал он и повернулся спиной.

Этот малец был тут один, иначе уже кто-нибудь пришёл бы на выручку. Но он держал оборону в одиночку. Это был простой приём – повернуться к милиционеру спиной: при этом нет агрессии, ты вроде и сдаёшься на его милость, но при этом и не выполняешь его указаний. Это нештатная ситуация, которая вводит их, особенно молодых бойцов, в ступор.

Вдруг он резко упал на колени. Пистолет выпал из его рук, что-то красное стало капать сверху. Он посмотрел на свои руки – они были в крови, ему стало трудно дышать. Что-то будто блокировало воздух в горле. Он схватился за горло руками, нащупал что-то твёрдое и закрыл глаза. Номер двести четырнадцать.

Здесь был всего один вход, но и всего один выход. Структура разрабатывалась специально, чтобы нападающие не могли так легко пройти внутрь. Но сейчас здесь не было тех, кто должен был защищать эту цитадель, не давая врагу пройти внутрь.

За решёткой вниз по лестнице сидело две разукрашенных под хохлому проституток.

«Самки!»

– Выходи, – сказал он той, что была ближе, отпирая дверь.

В момент, когда она неохотно подходила, он выбил ей почву из-под ног, резко притянул за волосы к себе и хлопнул дверью ей на шее. Она что-то взвизгнула, отлетела и повалилась на спину, содрогаясь в конвульсиях. Номер двести пятнадцать.

«Обидно, что не могу сказать, что ничего личного, чистый бизнес.»

Она бросилась на него, как кошка – грациозно и совсем не страшно. При этом она издала какой-то боевой клич. Однако, боевой клич пугает только издалека, а вблизи противник просто не успевает испугаться. Рефлекторно он отступил от траектории её полёта, схватил за волосы и трахнул об пол. В руках остался пук волос с кусками кожи. Очень быстро он выколол ей глаза, а в рот сунул её же волосы. Она схватилась за сердце. Номер двести шестнадцать.

Какой старый дом эта социальная контора. По стене в ней полз таракан, штукатурка местами отвалилась, оставив вместо себя зияющие дыры и угрожающие глыбы ещё не отпавшей штукатурки.

«Тяжело иметь силу – кто-то всё время пытается её отнять.»

На отходе он всё же забрал табельное оружие.

–= 16:00, 8 часов назад =-

«God bless yourself, you fuckin` rat.»

Занятно, достаточно снять один рубеж обороны, как сразу чувствуешь себя на голову выше оппонентов. Раз-два-три, прекрасные свиньи.

В приёмной толпился народ: три штуки пенсионеров и один здоровый мужик с жилистыми руками. Он был последним в очереди. Тут было три окошка, которые открывались, когда нужно было.

– Тихо, не шуми.

Мужику вошла отвёртка под лопатку, но он стоял на месте. Лицо только стало каменным и слегка позеленело. Он прислонился к стене. Он так и стоял впоследствии ещё минуты две, а потом тихо сполз. Номер двести семнадцать.

«Старики строят себе каждый день лестницу в рай, готовясь к смерти.»

Он встал позади мужика, приставил пистолет к затылку, и выстрелил. Пуля переломила кости, прошла внутрь в мозг. От удара он вылетел головой вперёд. Номер двести семнадцать.

Пенсионеры задёргались от грохота.

«Жизнь человека коротка. В первое время он пытается обеспечить себе жизнь, он действует с огромным кпд, он работает не просто так. Со временем он начинает умирать, начинает работать только на себя, да ещё и требует помощи.»

Они попадали как подкошенные. Я вас ненавижу. С громким дыханием он бил старика по голове пистолетом. Каждый удар оставлял на нём глубокие кровоточащие раны. Старик умирал, он истекал кровью. Легион пнул его в почку и оставил умирать. Номер двести восемнадцать.

«Старики – язва на теле общества.»

Вторая пуля из шести вошла бабульке чуть пониже шеи в крестовину. Кровь полилась, но времени на цацканье нету. Номер двести девятнадцать.