Песнь Лихорадки (ЛП)

- Я знаю, почему Танцор хочет воссоздать музыку, - продолжил он. - Вдохновение часто озаряет на второй, третьей или десятой попытке. Чем больше умов над этим работает, тем лучше. Остальные могут заниматься черными дырами. Мы разберемся с этим, Мак.

Затем он быстро и крепко меня поцеловал.

Когда он скрылся дальше по улице, я просеялась в КиСБ.

♪

План Бэрронса для нашей группы - Дэни, Танцор, я, Круус, Кристиан и Риодан - заключался в том, чтобы уединиться всем вместе в КиСБ, пока мы не найдем ответа. Согласно ему, раз я была так уверена, что решение кроется в шкатулке, нам лишь нужно выяснить, как она работает, выяснить, что именно значит «использовать».

Через несколько минут после прибытия Кристиана и Риодана пришли Дэни и Танцор, выглядевшие до странного тихими.

Когда они присоединились к нам в зоне для разговоров в задней части магазина, Танцор сел на диван, но Дэни осталась стоять, чтобы иметь полный обзор комнаты, и призвала Крууса.

Он появился мгновенно: голый, с эрекцией, очевидно, только что занимавшийся сексом. Он тут же одел себя в короткую переливавшуюся радугой тунику и прорычал:

- Да какого ж хрена, что еще?

Прежде чем напряжение сгустилось еще сильнее, я торопливо сказала:

- Мы пытались использовать песню из музыкальной шкатулки, и это не сработало. Нам надо знать, почему.

- Почему вы сосредоточились на этой хрени? - потребовал Круус. - Это не то, что вы ищете. Король так и не сумел закончить песню. Всем это известно.

- Ты даже ее не слушал, - напомнила я. - Откуда тебе знать?

Прошлой ночью он просеялся раньше, чем я воспроизвела для всех песнь.

- Это в любом случае неважно, - сказал Танцор. - Слушайте, - он вытащил из рюкзака шкатулку и протянул мне. - Или, точнее, не слушайте.

Я вопросительно уставилась на него, взяла шкатулку, поставила на кофейный столик и открыла ее, приготовившись.

Ничего не произошло. Нахмурившись, я взяла шкатулку, закрыла и снова открыла. Все еще ничего. Я закрыла ее, как следует потрясла и снова открыла.

Ни единой нотки. Ни треска поломанных деталей - хотя я не считала, что иномирный объект силы имел какие-то детальки.

- Что ты сделал, уронил ее или что?

- Если бы. Когда я вернулся в лабораторию и открыл ее, чтобы вновь начать конвертировать мелодию, случилось это. Песнь пропала, Мак. Очевидно, кто-то решил убрать все ее следы из нашего мира.

Я в замешательстве покачала головой. Какого хрена вообще происходит?

Танцор продолжил:

- Это все равно было бы упражнениями в тщетности. Сегодня, закончив ее конвертировать, я знал, что она не завершена. Она обрывалась на середине совершенно нового мотива, который не был интерпретацией части другого мотива.

- Тогда почему ты вообще написал мне, что она готова?

Он пожал плечами.

- Думай вне стереотипов. Кто я такой, чтобы предполагать, что это не замысел композитора? Возможно, другие миры и расы предпочитают, чтобы их музыка заканчивалась на том месте, которое нам кажется серединой. Возможно, их восхищает оставлять ее незаконченной. Я ничего не принимаю как должное. Так нельзя, если хочешь, чтобы твой мозг выходил за рамки принятых теорий. Но оказывается, что мое первое впечатление оказалось верным, и поэтому все не сработало. Потому что у нас есть только часть, - пробормотал он. - Была часть. Теперь у нас и ее нет.

Я закрыла глаза и потянулась внутрь, усиленно думая. Думая о том, насколько окончательным и странным было, что все следы иномирной мелодии просто исчезли в тот момент, когда я проиграла песню в черную дыру. Она не исчезла, когда мы прослушивали ее частично. Не испарилась, когда Танцор прослушал ее полностью. Мне казалось чем-то запредельным, что может существовать неизвестное злобное существо, таящееся в воздухе, шпионящее за нами, и как только мы подобрались к успеху, оно украло каждую ноту песни вместе со всеми нашими заметками о ней.

Объединяя эту странность с полным стиранием музыкальной шкатулки, я нашла более вероятным, что песня выполнила свое предназначение, в чем бы оно ни заключалось, и была запрограммирована удалить себя как саморазрушающееся письмо, успешно прослушанное международным шпионом высшего класса.

Но в чем было ее предназначение?

Прозрение пронзило мой мозг, и мои глаза распахнулись. Дэни смотрела на меня столь пронзительным взглядом, что я удивилась, что в моем лице еще не просверлились дыры. Наши взгляды встретились, и я поняла, что она следовала той же мыслительной цепочкой. Ее рот приоткрылся, и в тот же момент, когда я воскликнула «Кажется, она у меня!», она сказала: «Кажется, она у Мак!» Мы обе просияли.

После нескольких мгновений внутренней рефлексии я с ликованием осознала, что действительно содержу в себе песню. Я чувствовала ее внутри, сложную мелодию, гудящую силой.