Песнь Лихорадки (ЛП)

Сражение в аббатстве. Наблюдать, как умирают мои женщины. Огонь. Шазам и мой срыв. Спаливший сам себя Риодан. Похитивший нас Чистильщик. Жертва Мак. Разбирательство с браслетом и Круусом. Отсечение головы Риодана моим мечом. Попытки предсказать шаги Синсар Дабх. Мак, вернувшая контроль над Книгой, присоединившаяся к нам в кабинете и вновь потерпевшая поражение. Синсар Дабх, схватившая меня в ту ничтожную короткую секунду, что я осмысливала трансформацию Мак, укравшая копье и едва не задушившая меня. Обрушившийся под нами пол, падение, подъем и поспешное отбытие в Белый Особняк в отчаянной надежде разместить вокруг нее камни до того, как она доберется до королевы.

Провал.

Королева, передавшая Истинную Магию ее расы Мак и отшвырнувшая ее сквозь зеркало, чтобы мы могли заточить ее, пока она неподвижна. Болезненная смесь триумфа и горя, когда я наблюдала, как вздымается черно-синяя стена, заточившая мою подругу в тюрьму, в которой она может пройти через черт знает какие страдания. Мы только что воссоединились.

Я опустилась на скамейку, повернулась лицом к слабым лучам солнца, пробивавшимся сквозь густое покрывало облаков, и просто дышала.

Я слабо улыбнулась, вспоминая момент, когда Мак вышла из тюрьмы, оставляя Синсар Дабх позади.

Затем нахмурилась, думая о «Святом Риодане».

Затем я собралась, очистила разум от всего, сосредоточилась посредством дыхания, встала и выполнила кату⁴⁹ для восстановления энергии. Отдав себя течению, я стала ничем иным, как сильным молодым телом, способным управлять еще более сильным молодым разумом. К тому моменту, когда я разрешила себе вновь вспомнить последние двадцать четыре часа, они скатились с меня как с гуся вода.

Я была спокойна, энергична и готова к этому дню.

Ноги отнесли меня в нужное место. Они обычно так делали. Можно сказать, что в ночь, когда я убегала от Мак и метнулась в Зал Всех Дорог, они этого не сделали, но я не считала, что в жизни все можно делить на определенно правильное и определенно неправильное. Есть то, что я сделала. И есть то, что собиралась сделать.

В данный момент пришло время добавить мои интеллектуальные ресурсы к ментальной энергии, запряженной в колледже Тринити, и усилить ее на несколько сотен тысяч киловатт.

♪

Я нашла Танцора одного в длинной узкой лаборатории в корпусе физиков с рядом окон, через которые лились прерывающиеся лучи солнца.

Он смотрел в микроскоп, не замечая моего присутствия, и я остановилась в дверях, наблюдая за ним.

Когда мы были юными, я много наблюдала за ним, пока он был поглощен видеоигрой или фильмом, и открыто пялилась на него. Я считала, что у него самые красивые глаза, что я видела в своей жизни. Я восхищалась его волосами, тем, как он разваливался, будто кот, упивающийся солнышком, как часто он улыбался своим мыслям, иногда смеясь в голос.

Его волосы представляли собой кучу взъерошенных темных волн, и это говорило о том, что он усиленно думал, постоянно запуская руки в волосы. Он был одет в узкие прямые выцветшие джинсы, черные туристические ботинки и черную футболку с надписью «Я как число Пи - очень длинный и я бесконечен». За левым ухом было заткнуто два карандаша. Правое ухо я не видела, но готова была поспорить, что там тоже имеется парочка.

Он стоял, всматриваясь в микроскоп, и когда он поднял руку, чтобы скорректировать прибор, мышцы его плеча напряглись и вновь расслабились. Я прищурилась, подмечая, как явно проступали мускулы руки, и что кожа слегка загорела от пребывания на солнце в те редкие дни, когда оно светило. Когда он накачал себе бицепсы? Как я не замечала раньше, какими мощными были предплечья моего мозговитого и правильного друга? Когда его плечи успели так четко обрисоваться, и как я упустила эти выпуклости трапециевидных мышц? Мой взгляд спустился ниже, объективно оценивая, соответствовала ли остальная часть тела. Соответствовала, и я вновь поразилась тем, что я попросту не замечала в детстве. Я находила его привлекательным как мальчика-гения. Я не сумела заметить, что он был мужчиной.

- Привет, - сказала я, вырывая этот сорняк из мыслей, прежде чем он успел расцвести.

Его голова резко вскинулась, и он метнулась так быстро, что задел локтем пробирку и опрокинул ее. Она пошатнулась на столешнице, упала на пол и разбилась прежде, чем он успел ее поймать.

Он долгое мгновение смотрел на меня, затем холодно сказал:

- Итак. Ты вернулась. Опять.

Я улыбнулась и беззаботно сказала:

- Явилась - не запылилась. Опять-двадцать пять. Готова к мозговому штурму, как... - я не могла придумать рифму к слову «штурм». - Эйнштейн в его лучшие дни.

Он не улыбнулся в ответ. Он выглядел усталым, под глазами пролегли черные круги.

Схватив стоявший рядом веник, он схватился за ручку совка и принялся сметать разбитое стекло. Не поднимая взгляда от пола, он сказал: