Песнь Лихорадки (ЛП)

- Я полагаю, что ты поглотил заклинания из Книги, но она не завладела тобой. Верно? - я знаю это наверняка. Не считая некоторых запасов, заклинаний, мелодий, защитных чар, рун, у него нет ничего, чтобы противостоять моей громадной сущности. Хотя кое-что из того, что он поглотил через прочтение Книги, не уступает тому, чем владею я, это не имеет значения. Он не предвидит собственную погибель.

Он немного колеблется, затем кивает, прищурившись.

- Тогда идем со мной, и поторопись. Наш мир в опасности. У двора Фейри больше нет правителя. Если ты сумеешь взять их под контроль и поможешь нам с черными дырами, остальные примут тебя.

И вот оно, то, что я хотела увидеть в его глазах. Интерес, вера, что у него есть шанс на великое будущее. Желание. Я знаю, как ощущается сдерживаемое желание. Я знаю, что такое ад. Я пролью его дождем на эту планету и все, что ее населяет.

- Ты сказала, что я изнасиловал тебя. Ты презирала меня, - вкрадчиво произносит Круус.

- Мимолетная обида. Я изменилась с тех пор. - И как. Заточать в клетку уже плененный ум - мало удовольствия. Вот свободные, голодные, борющиеся и обладающие великими амбициями - их так весело пытать и удалять. Они дольше всех ломаются.

На секунду он просто изучает меня.

- Тогда поцелуй меня, МакКайла, и возьми обратно мое имя.

Теперь, когда двери открыты, он думает коснуться и таким образом просеять простушку МакКайлу Лейн подальше отсюда, где он сможет допросить ее на досуге. Он чует ловушку, только не ту. Как и большинство могущественных созданий, он себя переоценивает и становится соавторством своей погибели.

Я подхожу ближе, запрокидываю голову и увлажняю губы.

Когда он идет навстречу, опуская губы и простирая руки, я ударяю обеими ладонями по его груди, впечатывая горсти кровавых рун в его кожу, не давая ему просеиваться и замораживая его на месте.

Его глаза вспыхивают, он рычит от ярости, пытаясь бороться с рунами, что, конечно же, лишь делает их сильнее и быстрее.

Я шлепаю одну руну на его губы, наглухо зашивая их.

Двигаясь с возрастающей скоростью, которой мой сосуд обеспечила съеденная плоть Невидимых, я шлепаю руну за руной на его тело, запечатывая рот, затем использую один из ножей, чтобы срезать крылья с его тела и покромсать их на мелкие кусочки. Как и в тот день, когда я расчленила Серую Женщину, я рублю и кромсаю в бешеном порыве мощи, и могучий Круус падает предо мной. Несмотря на его превосходящую форму, никто не превосходит меня. Он ничто. С телом МакКайлы я могу придать реальности любую желаемую форму.

Я ЕСТЬ.

Я кромсаю и рву. Течет кровь. Падают эбонитово-черные перья. Журавль в небе, может, и не принадлежит мне, но я могу искалечить его и сломать.

Я срываю с его шеи три амулета, надеваю вместе со своим, призываю еще руны и заканчиваю заворачивать его в кровавый кокон.

Медленно. Кусочек за осторожно подобранным кусочком. Чтобы абсолютно точно убедиться, что он в курсе всего произошедшего и происходящего. Я наблюдаю за его глазами, упиваюсь его отчаянием, блокирую зрение в последнюю очередь. Его страдание изумительно.

МЫ - ЖЕЛАНИЕ, ПОХОТЬ, ЖАЖДА, И МЫ ВЫБИРАЕМ ПУТЬ К ГОСПОДСТВУ.

Не меньше. Не больше.

Те, что поклоняются.

Берите на заметку. Как только вы поистине, в полной мере и до конца осознаете, что я говорю, вас намного сложнее превратить в жертву.

И тогда игра для меня становится намного веселее.

ПРЕДАННАЯ

Когда моя мать впервые поняла, что я могу переходить в режим стоп-кадра - а это и вполовину не настолько круто, как телепортация, я всего лишь могу двигаться так быстро, что никто меня не видит и только чувствует ветерок, когда я проношусь мимо - она начала привязывать меня к вещам, чтобы удержать рядом.

Когда я была очень маленькой, работало что угодно: стул, стол, диван, на который она усаживала меня, пока хмурилась на объявления о работе.

Я не знаю, как она обеспечивала нас в те ранние годы, но каким-то образом мы выжили. Впрочем, времена стали тяжелее. Из еды были в основном консервированные бобы и мясные консервы, не было уже той сладкой молочной кукурузы, которая мне так нравилась.