Песнь меча

Кто-то шел сквозь толпу, покачиваясь из стороны в сторону; Бьярни показалось, будто все отхлынули назад, чтобы пропустить его, хотя никто не промолвил ни слова.

— Что за глупые игры вы тут затеяли? — спросил голос, порывистый и решительный, как и сам говоривший. Онунд Деревянная нога стоял посреди почтительно расступившейся толпы, вперив лисий взгляд желтых глаз в неподвижную фигуру на скамье.

— Не игры, а битву с троллями. Их шерсть до сих пор торчит у меня в глазу, — ответил Свен.

— Он упал с крыши и сломал руку, — вмешались другие.

— Ясно, — сказал Онунд Деревянная нога, — к тому же руку, которой он держит меч. Видно, богиня ненастной погоды позаботилась об этом… Что ж, сделаем все возможное…

Эйвинд с Востока, увидев, что пострадал не его человек, вернулся к игре в шашки со своим братом Трондом. Все стали звать Хогни Костоправа, и словно из-под земли возник волосатый, уродливый, как тролль, человек с короткими руками, а за ним мальчик с плоскими деревяшками и полосками чистой ткани.

Онунд сел на скамью рядом со своим воином, выставив перед собой деревянную ногу, и ухватил его за плечи — Бьярни показалось, что совсем легонько, пока не увидел, как напряженные мышцы, словно натянутые веревки, выступили на руках капитана, когда костоправ принялся за работу.

Хогни, слегка нахмурившись, выпрямил поврежденную руку, потягивая и поворачивая ее в разные стороны. Свен не то что побледнел, а стал грязно-желтого цвета, он плотно сжал рот и со свистом выпускал воздух из расширенных ноздрей. Бьярни слышал, как скрипели кости. Он никогда еще не видел близко, как вправляют кость, и ему было интересно. Казалось, целую вечность Хогни Костоправ ощупывал перелом, пытаясь увидеть и почувствовать его своими руками. Наконец, одно резкое движение, и все закончилось; пот, струившийся по лицам всех троих, блестел в свете факелов, а рука Свена вновь стала более-менее прямой. Не выпуская ее, человек-тролль взял деревяшки у мальчика и наложил их на руку, крепко перевязав полосками ткани. Проступили капли крови, совсем немного, кость почти не разорвала кожу. Когда с этим было покончено, и Онунд расслабил руки, костоправ скрутил из полосок петлю и завязал ее вокруг толстой шеи Свена, чтобы перенести на нее вес руки.

Онунд встал и сурово посмотрел на рыжеволосого верзилу:

— Эх ты! — упрекнул он. — Теперь нам все лето будет не хватать одного человека на веслах и в дружине! — Но голос его был не таким резким, как слова.

Остальным членам команды «Морской ведьмы» он сказал:

— Напоите-ка его хорошенько и уложите спать в коровнике.

И Эйвинду, только что взявшему шашку с доски:

— Он не годится ни для боя, ни для охоты, пока рука не заживет. Ты дашь ему место у своего очага до конца лета, пока я не вернусь?

Товарищи заставили Свена Гуннарсона выпить полную кружку эля, прежде чем отнести его в хлев. Если б его внесли в зал, словно девицу в обмороке, это бы его опозорило, но нет ничего постыдного в том, чтобы напиться до полусмерти и позволить другим вынести себя из зала. И все вернулись к своим прежним занятиям.

Бьярни не двигался с места, напряженно и быстро обдумывая случившееся: «Нам все лето будет не хватать одного человека на веслах и в дружине», — сказал Онунд. Не хватать человека! Вот оно! Но какой смысл наниматься на службу к одноногому капитану, не лучше ли поискать более достойного хозяина, на двух здоровых ногах…

Он направился через переполненный зал к резной скамье, где Эйвинд с Востока играл в шашки[20]; Хунин не отставал от него ни на шаг.

Но неожиданно для себя Бьярни остановился там, где сидел Онунд — выставив вперед деревянную ногу и прислонившись к увешанной оружием стене, он смотрел на воробьев, свивших гнезда в вереске крыши.

— Онунд Деревянная нога, — начал Бьярни торжественно, с блеском в глазах. — У меня нет господина. Я умею грести, и мой меч к твоим услугам. Я тот, кто тебе нужен.

Глава 4. Жатва в Барре [21]

Бьярни лежал на животе в невысокой горной траве, подперев подбородок рукой, и смотрел в ветреную пустоту. Отсюда, с холма Греан Хед, виднелось множество островов, которые составляли Барру и тянулись на север, мимо Эрискея и Уиста[22], вдоль стаи Гебридских островов.

Он ходил в одну из рыбацких деревень на южном берегу за новой парой башмаков из тюленьей кожи. Там жил маленький черноглазый горбун, который утверждал, что искусству шить башмаки его научили сами эльфы, и брал соответствующую плату. Башмаки обошлись Бьярни в целую серебряную монету с изображением короля и трех пшеничных колосьев, но он знал, что они того стоят; это его вторая пара.

Теперь он направлялся обратно в поселение, привязав башмаки к поясу. Но ему некуда спешить. Здесь наверху так хорошо. Хунин вилял хвостом рядом с ним, тревожно принюхиваясь к ветру. Прошел уже год с тех пор, как он последовал за Бьярни из Дублина, и успел превратиться в большого сильного пса, черного, как ночь, не считая белого пятна под подбородком и удивительно ярких янтарных глаз.