Песнь Морской Девы (СИ)

В тот день я влюбилась в его испанский акцент.

Мы гуляли дни на пролет, а когда он уплывал в длительные плавания я ждала его с трепетным нетерпением.

А теперь я отправилась в плаванье вместе с ним. И мы проводим больше времени друг с другом, чем раньше. Хоть и приходится торчать нескончаемыми часами в трюме.

Через пару недель я не стерпела и пожаловалась ему на сырость и жесткую лежанку, которую он соорудил мне из соломы и тряпок.

— Я не могу больше тут находиться! Почему ты не проведешь меня в свою каюту?!

— Ох, Dulce Anabelle, нас могут заметить. На корабле никогда не спит вся команда.

— Прошу, Генри, я устала, этот трюм давит на меня. — Я надула губки.

— Хорошо, дорогая. Только осторожно.

Он пошел вперед, выглянул на палубу. Махнул мне рукой. Ах, как же приятно разогнуть ноги, да пройтись немного! Я вышла вслед за любимым наружу. Меня ослепил холодный свет звезд и растущей луны. Тонкий полумесяц, сверкающий в небе, отражался в водяной глади. Как же прекрасно море! Нет, любоваться им с берега — это другое. Такой красоты в поту не увидишь!

— Быстрее. — прошептал Генри, опасливо поглядывая на человека за штурвалом. Тот смотрел в подзорную трубу, куда-то в даль. И пока он не повернулся к ним, нужно было скорее пробраться в каюту.

— Женщина на борту! — Раздался истошный вопль с левого борта, словно корабль атаковали праты. — Полундра! — Какой-то парень побежал в кубрик будить всех.

— Стой, поганец, закрой свой поганый рот! — Но Генри не успел перехватить матроса и тот ускользнул, крича на всю округу.

Тут и стоящий за штурвалом встрепенулся. Пригляделся. Да как заорал:

— Капитан!

На палубу тут же вывалила вся команда. Они злобно тыкали в меня пальцем. Что-то шипели, кричали, даже пытались угрожать. Я пыталась спрятаться за спину Генри, но он почему-то оттолкнул меня и так же жестоко стал осыпать ругательствами.

— Зайцем решила поплавать?! Портовая ты крыса!

— Женщина на борту — к беде! — кричали в один голос матросы.

Раздались тяжелые шаги. Под сапогами трещали доски. Сквозь толпу чинно шел капитан.

— Что за сыр-бор? Тишина на палубе!

Все мигом замолкли. На глаза наворачивались слезы. Ну вот и все. Сейчас меня отправят на корм рыбам. В растерянности я посмотрела на Генри. Но его лицо было каменным, непроницаемым. Словно он меня и не знал никогда. Словно небыло тех ночей и той связи.

— Ну? Отвечайте псы помойные, кто притащил с собой проститутку?!

Генри, почему ты молчишь? Почему не заступишься? Почему стоишь и делаешь вид, что я для тебя никто? Неужели все, что он мне говорил — грязная ложь? Нет, не может быть, он любит меня! Я люблю его! Почему все молчат? Никто за меня не вступится? Саманта?

Я нашла взглядом подругу. Она смотрела на меня круглыми от страха глазами. Как и меня ее охватила паника. Но почему она ничего не делает?

— Вот, проникла зайцем плутовка. — Обратился Генри к капитану, дернув меня за локоть. Не устояв на ногах, я упала на колени перед капитаном.

— И что мне делать с тобой, красотка? — Он плотоядно улыбнулся, взяв пальцами мой подбородок, что бы я смотрела ему в глаза.

— Прошу, пощадите… я… могу оплотить… высадите меня в первом же порту. У меня есть деньги…

— Не слушайте ее капитан! — выкрикнул кто-то.

— Молчать!

— Филипп прав, Кэп. Баба на коробле — к беде. — осторожно подначивал боцман.

— Верно говоришь, друг мой. Связать негодяйку!

Толпа матросов засуетилась, забурлила, закипела и выплюнула двоих моряков с крепкими путами в руках.

— Подождите! — раздался тонкий юношеский голосок. — Капитан, подождите! Ведь она предложила оплату!

Слаба Богу, Саманта! Она меня выручит. Уговорит, найдет способ.

— Как смеешь, юнга, ты мешать мне вершить суд?

— Жаль ведь… Такую красоту на корм рыбам!

— Предлагаешь пустить ее по рукам, а как матросня насладится, протащить ее под килем?

— Возьмите ее к себе в фаворитки! — не сдавалась Саманта.

Что это она придумала? К этому в фаворитки? Но если такова цена жизни, то я готова на все. Тем более Генри так жестоко предал меня. Он отказался от меня, так пусть я достанусь другому.

— Имя, юнга!

— Сэм.

— Так вот послушай, малыш Сэмми. Еще ни одна женщина не ступала на борт «Акульего зуба», и потому это судно все еще на плаву и ни разу не наткнулось на пиратов. И потому я уже пятнадцать лет ношу звание капитана. И за эти пятнадцать лет ни один засранец не смел перечить моему слову! Чего встали, черви навозные? Привязать девицу к ядру, да руки-ноги покрепче свяжите, что бы не всплыла чертовка, да обратно на борт не забралась! Шевелитесь! А ты, юнга, — капитан снизил голос, взяв за грудки Саманту. — Вздумаешь бунтовать, вслед за красоткой своей отправишься дно морское исследовать!