Песнь надежды. Том 3

Интереснее было то, что служанки залезли в воду вместе со мной. Только не голыми — все, кто меня мыл, облачились в лёгкие платья, которые просвечивали, будучи влажными. Однако никого это не смущало, как и не смущало мыть меня везде, пока я не растолкал всех и не сказал, что некоторые части тела способен помыть и сам.

А едва я вылез, как тут же попал в руки других служанок, которые начали меня вытирать, словно я был не способен на это. Укутали в полотенце так, что только голова и ноги торчали, и потащили меня в другую комнату, где начали меня обтирать чем-то.

— Что это? — принюхался я. От того, что меня натирают девушки, у меня даже встало, и было очень неловко стоять вот так со стояком, когда рядом в меня что-то втирают. Зато служанкам было плевать. Никто даже не обращал внимания на это.

— Масла, господин, — ответила одна из них. — От вас будет пахнуть нежными ароматами цветов, которые…

— Масла? А масло не вспыхнет, если ко мне свечку поднести?

— Нет-нет, господин, они лишь дают запах и мягкость кожи.

Мягкость кожи?

Я знал машинное масло, я знал съедобное масло, я знал масло для свеч и огня. Но вот масло для запаха было чем-то новеньким.

— И зачем мне это? Я и так буду пахнуть чистотой.

— Господин, у вас сегодня первая ночь с вашей невестой, — шепнула как-то таинственно одна из ушастых. — Вы должны быть идеальны для своей второй половинки.

— А вариант «сунул-высунул-пошёл» уже не в моде?

На меня таким взглядом посмотрели, что даже стояк опал.

Просто столько подготовки, а ради чего? Секса! Нет, серьёзно, моют, одевают, красят, втирают какую-то дичь, и всё ради того, чтобы ночью я присунул принцессе. Мне ещё и ногти подстригли, словно я сам не мог этого сделать.

Уже такого чистого меня затащили в другую комнату, где подстригли, прилизали волосы, ещё раз подушили. Пытались накрасить в придачу, но я попросил этого не делать. Никто не заставлял, лишь кивнули и повезли дальше. Так, собственно, я и оказался в комнате перед матерью, где меня и начали одевать под строгим присмотром матери. Сёстры, как я понимал, тоже готовились.

Единственное, что я мог сказать, глядя на мою одежду:

— О, знакомая цирковая форма.

— Тэйлон! — возмутилась мать.

— Ты знаешь моё отношение к подобным цветам.

— Знаю, но она тебе идёт. Ты выглядишь в ней прекрасно, правильно я говорю? — окинула она взглядом ушастых служанок.

— Да, госпожа, — мгновенно все остановились и поклонились, подтверждая её правоту.

— Вот видишь?

— Ага, скажут они что-то против, — заметил я.

Вскоре принесли и револьверы. Будучи немного потёртыми со слезшей позолотой в некоторых местах, сейчас они сияли как новые. Было видно руку мастера, который постарался вернуть им прежний вид. Даже царапины, которые были от падения на дорогу, затёрли.

Пока меня одевали, в комнату заглянула и Ушастая Котлета.

— А тебе чего? — покосился я на неё.

Вместо этого она сначала поклонилась моей матери.

— Госпожа, я Ньюэсенфей, верная слуга и помощница вашего сына, — смиренно произнесла она.

Эй, помощница, а куда гонор делся? Где презрительные нотки в голосе? Или тебя смущают двухметровые женщины, что способны тебя задушить собственной грудью?

— Здравствуй, Ньюэсенфей, я Энна Бранье, мать Тэйлона, рада познакомиться с тобой, — кивнула она.

Ушастая Котлета тоже вынарядилась. Одела облегающее платье кремового цвета, волосы распушила, перебросив их с плеч на грудь.

— Ушастая, чего тебе?

— Я пришла проследить, чтобы мой господин был готов, — невозмутимо отрапортовала она. Вот же… захотелось пнуть суку. Где же твои нотки эти презрительные, а? Чего не покажешь, какая же ты сучка на самом деле?

А тем временем на меня уже натягивали мундир. Мать же подошла с коробкой, в которой были мои медали и ордена. Через пять минут приготовлений я уже стоял полностью готовый показаться на людях и не только.

— Ваш сын очень красив, — невозмутимо сообщила Ушастая Котлета.

— Благодарю тебя, Сианс. Мы старались, — кивнула мать.

Мне от такого наглого подхалимства захотелось сделать Ушастой больно. Аж противно было смотреть на неё. Она встретилась со мной глазами и, видимо, правильно прочитав мои намерения, отвела взгляд, покраснев. Отпинаю на тренировках, Ушастая…

Буквально следом за Ушастой заскочили и мои сёстры. Вот эти особы вызвали во мне куда больше чувств, чем эльфийка. Весёлые, с добрым мягким взглядом и беззаботными улыбками.

— Отлично выглядишь, брат, — улыбнулась Ньян, подойдя поближе.

— Да, тебе очень идёт форма, Тэйлон, — кивнула Сильвия.

— Спасибо.

— А мы принцессу видели в платье! — радостно сообщила младшая. — Я не скажу, в каком, но это всем платьям платье! Прямо с ума сойти можно! Я хочу такое же!

— Боюсь, мы разоримся, если купим такое же, — улыбнулась Сильвия.

— Она что, в золоте?

— Нет, но там такое платье… — развела Ньян руками. — Ну вот прямо ух!

— Меня это настораживает.

— А не должно, — ответила Сильвия. — Она прекрасна.

— Кто, Ламель, что ли?

— Тэйлон, — вздохнула мать. — Ты… о солнце, родила сына, называется…

— Я в том плане, что просто спросил.

— Ты словно удивился, что Ламель прекрасна, — пояснила Сильвия.