Песнь надежды. Том 6

Я отошёл на несколько шагов от шкафа, после чего начал между ладонями создавать сгусток энергии. Сначала небольшой яркий шарик, но с каждой секундой всё больше и больше, он разрастался, освещая комнату ярче ламп, что здесь находились. Не прошло и десяти секунд, как мне стало тяжело его удерживать, потому, понапрасну не рискуя, я швырнул его в шкаф перед собой.

Эффект был куда сильнее, чем я думал.

Шкаф не то что разрушился — он взорвался яркой вспышкой, будто туда попал фугас. Горящие, обугленные обломки разлетелись в разные стороны, но сильнее всего по направлению взрыва в коридор, что находился по другую сторону.

И как шрапнель изрешетили добрую половину стражи, что там находилась. Не ожидавшие такого поворота, они замешкались, но не я. Два револьвера, словно часть меня, уже были в руках, взводя и спуская курки нажатием на крючок. Выстрел, выстрел, выстрел — отдача приятно ударяла через рукоять в ладонь, и я с удовлетворением следил за тем, как один за другим, словно в тире, они падают кто мешком, кто запрокинув голову, кто хватаясь за какую-то часть тела.

Отстрелявшись, я тут же отошёл в сторону, но в коридоре уже никого не было. Это была скорее подстраховка, если я кого-то не добил. Пока пальцы бегали, запихивая пули в барабаны и проталкивая их глубже шомполом, я взглядом указал наёмникам на проход, прислушиваясь к звукам.

Те друг за другом, слегка пригнувшись, вошли в открывшийся коридор. Стрельбы не было. Закончив с перезарядкой, я пристроился в конце колонны. Ботинки негромко чавкали в свежей крови, когда я переступал трупы один за другим. Судя по количеству тел, они должны были защищать действительно что-то важное.

И это что-то важное показалось буквально через пару секунд.

Темница была до ужаса похожа на ту, что была у нас, с тем отличием, что камеры шли по левой стороне, а не по правой. Пыточные комнаты располагались не отдельно за дверьми, я прямо напротив камер за решёткой, чтобы заключённые могли наблюдать за тем, как пытают других.

Надо сказать, что подобное было весьма эффективно, ведь чтобы сломать человека, надо сломать его разум и волю. Заставить бояться, с ужасом ждать своей очереди, отсчитывать эти секунды, чтобы он не мог существовать спокойно.

Но сейчас, зная, какие люди этим занимались, подобное вызывало у меня отвращение. Я в принципе не любил пытки, а здесь подобное вызывало желание сделать больно, причём определённым личностям.

Камер было всего шесть, и одну из тех, кого мы искали, нашли в предпоследней. Девушка… то, что осталось от девушки, забилось в самый угол, сжавшись в калачик. Вторая обнаружилась в противоположной камере уже растянутая на пыточном столе.

Глядя на неё, проще было сказать, что от неё осталось, чем перечислять, что с ней сделали. Я даже не смог сразу сказать, кто есть кто, так как у этой просто не было живого места на лице и обе пленницы были обриты налысо. Её можно было описать как большой окровавленный кусок мяса, в котором с трудом улавливались черты лица. О том, что когда-то это была молодая девушка, можно было лишь догадываться.

Я подошёл к столу, быстро окидывая взглядом жертву пыток. Всё тело было просто сплошным полотном садиста. Тот тут, тот там виднелись ожоги, синяки, где-то не хватало кусков кожи. Отсутствовали пальцы на обеих руках, причём, судя по следам, их явно не отрезали, а скорее отгрызли. Из тех мест, где должны были быть глаза, бежали уже засохшие дорожки крови. Все раны, которые могли кровоточить, были прижжены, скорее всего той кочергой, что на углях.

У правой груди сосок и вовсе был то ли отрезан, то ли отгрызен. Половые органы предоставляли из себя что-то жуткое и вызывающее отвращение, будто девушку насиловали раскалённой кочергой, которой прижигали раны. И, судя по суставам, их всех практически полностью переломали.

Но девушка была жива. Каким-то неведомым для меня образом, но она дышала. Её грудь быстро вздымалась, словно девушка задыхалась.

А ещё она была в сознании: это я понял, когда на мои приближающиеся шаги пленница вся сжалась, будто пытаясь отодвинуться подальше, даже будучи прикованной к столу.

Ненавижу садистов…

— Тс-с-с-с… — я медленно и осторожно положил ладонь на тот участок тела, который ещё был цел, пытаясь успокоить девушку, но та вздрогнула всем телом и захрипела. — Тс-с-с… это Тэйлон, я пришёл вытащить вас.

Но девушка не понимала. Она хрипела, пыталась отодвинуться и крутила головой, будто пыталась увидеть меня. Её руки походили на лапшу, и каждое движение отражалось гримасой боли и лёгкой степенью безумия.

— Тихо-тихо, всё в порядке… — я быстро раскрыл ремни, что крепили её к столу, и едва это сделал, как бедняга попыталась уползти со стола. Кажется, она даже не осознавала, где находится. Уползла не сильно далеко, так как я подхватил её на руки и, не обращая внимания на хрипы и мычания от боли в переломанных конечностях и суставах, вынес в коридор.

— Что со второй?

— Мертва.