Песнь одного дня. Петля

— Ты хороший дядя?

Лицо гостя мгновенно смягчается при виде любопытства и ожидания, написанных на открытом лице мальчика. Ауса краснеет, вот что значит откровенничать с глупым ребенком!

— Не знаю, — отвечает гость и гладит мальчика по головке.

— И Огги хороший, — говорит мальчик и гладит гостя по колену.

— Тебе бы по травке побегать, — вслух думает гость и улыбается. У него приятная улыбка и белые зубы, мальчик не сомневается, что он и есть хороший дядя.

— И цветочки, — с трудом выговаривает Огги непривычное для него слово.

— Небось любишь цветочки, малыш? — Мальчик прижимается к коленям гостя и внимательно смотрит ему в лицо своими большими выразительными глазами.

— И ав-ав. Му-му даст Огги много молока. — Он разводит руками, показывая, сколько молока даст ему корова.

— Конечно, му-му даст молочка такому славному мальчику, — отвечает гость, он больше не кажется примерзшим к сиденью, он даже как будто уже и не потный, каким был вначале. Ауса видит это и не знает, на что решиться. Огги явно нравится гость, он, должно быть, любит детей. Они с Огги хорошо понимают друг друга. Мальчик в первый раз разговаривает так с незнакомым человеком, обычно он стесняется и плачет.

— От коров большой доход? — спрашивает наконец Ауса, чтобы нарушить молчание.

— Как сказать. Нет, кое-какой доход мне все-таки удается от них получать, но мыть бидоны… вот в чем беда, с тех пор как уехала сестра. Пока она жила дома, она сама за этим следила. У меня молоко получается третьего, а то и четвертого сорта, тут уж не до прибыли… один убыток.

Он говорит с ней, как будто с ребенком. Огги это нравится, он стоит упершись руками в колени гостя и не отрываясь смотрит ему в лицо.

— Все-таки ты должен немало получать от коров. Наверно, у тебя есть и другой скот?

— Не скажу, чтобы я очень много выручил от них в нынешнем году, — отвечает он и продолжает, будто рассуждая с самим собой: — Ну что, есть у меня, кроме коров, шестьдесят овец, это чепуха. Долги, вот что гробит человека хуже всякого каторжного труда. Вечно ты кому-то должен и нет сил освободиться от этих долгов. И все стоит недоделанным, потому что деньги идут на покупку машин. И на стройку. Первым делом я поставил амбар, а нынче собирался поставить хлев. Надеяться мне не на кого. Думаешь, мне удалось хоть что-нибудь скопить к Новому году? Как бы не так! Молочные машины приобретены в долг, а теперь придется брать заем на покупку удобрений. Не знаю, удастся ли мне построить хлев этой весной. Боюсь, что нет, ведь еще надо выплатить проценты по займу за дом, хотя это и небольшая сумма. А за амбар, а за установку для сушки сена, ведь все приобретается в рассрочку. А выплачивать сестрам и братьям их долю в наследстве! Нет, содержание хутора обходится очень дорого, ведь мне нельзя повышать цены на продукты, а то вы не сможете их покупать. Я сам не понимаю, как можно так работать. Тебе-то это незнакомо, ты горожанка…

— Я деревенская, — говорит она тихо. Если бы знать, может, он и есть тот хороший дядя, о котором она рассказывала Огги, когда их никто не слышал! Наверно, нет. Оггин папа. Кто он, Оггин папа? Ведь у Огги нет папы, есть отец, который платит ему алименты, положенные по закону. Если бы не закон…

— А дом у тебя большой?

— Большой, по крайней мере для меня. Мы-то строили на всех — брат, которого уже нет, сестра, мать, брали заем. Брат ушел в море, хотел побольше заработать… У тебя славный малыш.

Он наклоняется и гладит мальчика по головке. Ауса понимает. Им хотелось жить вместе, обоим братьям и сестре. Брат ушел в море и не вернулся.

От волос гостя пахнет хлевом, видно, ему много приходится возиться с коровами, но ведь это прекрасное занятие — превращать траву в молоко для детишек! Если она будет получать в деревне две тысячи в месяц, ей удастся скопить к зиме значительную сумму. К зиме? Маленькому Огги гость явно пришелся по душе. Конечно, он неуклюжий и потный, и ему под сорок, а может, и больше. Но какое это имеет значение? Может, у себя в деревне он смотрит человеку прямо в глаза? И он умеет ладить с детьми.

Хорошо, наверно, сидеть рядом с коровой и цедить молоко из мягких теплых сосков, прижимаясь головой к боку этого большого вечно жующего создания и чувствуя его тепло. Хорошо чувствовать взаимопонимание между собой и этим невозмутимым животным, которое только что вернулось с пастбища с желудком, полным травы, и выменем, разбухшим от молока. А волосы всегда можно вымыть и ногти вычистить. Рядом, на тропке, ведущей к дому, сидит на скамеечке мальчик и смотрит, как падают в подойник молочные струи. У мальчика румяные полные щеки. Хозяин любит коров. Но вот корову в последний раз выводят из хлева, и женщина, стоящая в кладовке у окна, плачет и затыкает руками уши, чтобы не слышать выстрела, который оборвет жизнь, уже давно ставшую частичкой самого человека. А вечером хозяин привяжет в стойле другую корову, чтобы оно не было пустым, когда женщина придет доить. И об этом больше не думают.

— Наверно, я соглашусь, — говорит она.

* * *