Песнь первая. Дитя Грозы

Предаваться бесплодным сожалениям об упущенных возможностях король не любил и не собирался. Что толку корить себя, что слепой любовью и потаканием избаловал дочь? Что толку рвать волосы, если из милой, очаровательной девочки сам вырастил себялюбивую, властную, ни в грош не ставящую чужую жизнь принцессу? Что толку теперь убеждать старшую дочь в том, что она должна уступить престол и власть младшему брату, если с самого раннего детства она считает трон своим по праву? Что бы он теперь не говорил, поздно. Уже в тот день, двенадцать лет назад, когда наследный принц только родился, было поздно.

Теперь же Мардук пожинал горькие плоды родительской слепоты, вынужденный окончательно расстаться со всеми иллюзиями и надеждами на примирение своих детей. Хоть Ристана и кивала, соглашаясь со справедливостью императорского указа, но разве она могла обмануть притворным смирением собственного отца?

Если бы она родилась мальчиком, лучшего преемника Мардук бы и пожелать не смог. Истинно королевский характер! Сочетание гибкого и глубокого ума, дипломатичности, твердости и пламенной любви к власти с искренней заботой о благе родной страны — что ещё нужно? Но, к несчастью для Ристаны, у неё был ещё и брат. И король ни секунды не жалел о том, что женился во второй раз и лишил старшую дочь возможности законно унаследовать престол.

Мардук вполне трезво оценивал как характер дочери и полное отсутствие у неё этических ограничений на пути к вожделенной цели, так и шансы сына выстоять против старшей сестры и занять полагающееся ему место после смерти отца. Оставшиеся у него несколько лет король намеревался посвятить как раз тому, чтобы эти шансы из призрачных превратить в самые что ни на есть твердые и реальные. Ристана, конечно, уверена в том, что её положения уже ничто не пошатнет — большая часть власти в провинции практически в её руках. Первый Королевский Советник — её муж, Придворный Маг всецело на её стороне, значительная часть аристократии поддерживает её во всем, не зря же она долго и кропотливо подбирала ключики чуть ли не к каждому графу или барону.

Но, похоже, за последние годы Ристана подзабыла, что Мардук все ещё монарх. И недооценила характер отца. Какой же он король, если позволит кому угодно, хоть бы и любимой дочери, свернуть его с намеченного пути? И какой же он отец, если не защитит своего мальчика и позволит дочери убить собственного брата?

Пусть Ристане и казалось, что она владеет сердцем отца безраздельно, но это было отнюдь не так. Хоть Мардук и редко видел младших детей, но любил их не менее горячо. Да, ради их безопасности и мира в семье он отослал детей в самую глушь, под присмотр самого надежного человека, которого только смог найти — полковника Бертрана Дуклийона, коменданта крепости Сойки. Семейство Дуклийонов, потомственные вояки, прямые, честные и верные королевской фамилии и своей стране, никогда не числились среди придворных интриганов и королевских любимчиков. Но зато Мардук был твердо уверен в том, что подкупить, соблазнить, завлечь и переманить их никому не удастся. К тому же, он принял в расчет и наличие у младшего из них, Бертрана, единственного сына почти того же возраста, что и Кей.

Что ж, практика показала, что рассчитал король верно. Ристане, несмотря на весь её ум, так и не пришло в голову, что он удалил принца от двора не из немилости и нежелания видеть родного сына, а ради того, чтобы подарить мальчику нормальное детство в месте, где его не будут за каждым углом подстерегать завистники, клеветники, интриганы и просто убийцы. И в друзьях у наследника не потомственный льстец и интриган, наследник рода придворных льстецов и интриганов, а верный и честный Закерим Дуклийон, ставший Кею почти братом.

И как не хотелось Мардуку ещё продлить для сына время покоя и невинности, пришла пора готовить его к жизни в банке с пауками, называемой королевским двором.

Долг короля и отца состоял в том, чтобы обеспечить Кею не только восшествие на престол, но и надежность и безопасность правления. И, разумеется, серьезную поддержку не только со стороны армии — благодаря генералу Дуклийону, заслуженному любимцу всех валантских солдат и офицеров, в этом вопросе король был спокоен, — но и аристократии, и торгового сословия.