Песнь первая. Дитя Грозы

Шу проснулась от запаха роз. Сладкий аромат казался настолько густым, что его хотелось намазать на хлеб вместо варенья. «Интересно, — подумала Шу, — когда же они успели расцвести? Вчера бутоны были совсем крохотные… или я ничего не понимаю в цветах, или что-то здесь не так». С трудом открыв глаза, принцесса обнаружила прямо перед собой огромную полураспустившуюся кремовую розу. Она нахально расположилась на подушке, распространяя головокружительные волны благоухания и блестя капельками росы на полупрозрачных лепестках. Принцесса улыбнулась недоуменно, и дотронулась до холодного упругого листа, проверяя, не иллюзия ли это. И лист, и роса оказались самыми настоящими. Под розой обнаружилась записка. Маркиз Дукрист спрашивал, не согласится ли Её Высочество отобедать с ним? Вот записка вовсю отдавала магией. Развеселившись, Шу ответила вслух: «Наше Высочество согласится. А где?» На листке тут же сменился текст: «Если Ваше Высочество изволит выйти в три часа в Голубую Гостиную, то я буду иметь честь проводить Вас в одно чудное местечко в Старом городе». Шу согласно кивнула в ответ, и записка, тихонько звякнув колокольчиком, испарилась.

Шу уткнулась в лепестки, вдыхая нежный запах, и погрузилась в приятные воспоминания. Надо же, всё оказалось вчера далекое не так ужасно, как она опасалась. От Рональда удалось отвертеться, с герцогами и прочими графами управился Дарниш, из зубов Её Неотразимого Высочества её так удачно спас Дайм. При мысли о его бирюзовых глазах Шу мечтательно зажмурилась. Она и не смела и надеяться, что кто-то вдруг начнет за ней ухаживать, тем паче настоящий светлый маг. Она чувствовала совершенно определенно, что интерес к ней маркиза гораздо глубже и серьёзнее, чем требуется для его дипломатической миссии, и чем он бы сам желал. Понятно, что Дайм явился в Суард не для того, чтобы потанцевать на праздничном балу, и что он прямо заинтересован в ней. И что он обязан сделать всё для того, чтобы Шу не спелась с Рональдом. И предложение Придворного Мага вполне закономерно, будучи его ученицей, Шу даст ему возможность поставить Ристану на место и без малейших усилий прибрать власть в провинции к рукам. Чем больше Шу обдумывала эту идею, тем отчетливей понимала, что так просто Рональд от неё не отстанет. Дайм прав, надо срочно приручать Закатную Башню, а до тех пор увиливать, увиливать и увиливать. Шу надеялась, что сегодня за обедом маркиз хоть немного подскажет ей, как поступить с Башней.

Шу вполне разделяла его невысказанное мнение о сочетании приятного с полезным. Она не собиралась строить из себя кисейную барышню и прикидываться слабой, ранимой и капризной неженкой. Принцесса слишком хорошо видела истинные побуждения и эмоции, чтобы обманываться на предмет человеческих взаимоотношений. Сколько она себя помнила, никогда она не питала иллюзий ни по поводу любви (то есть её отсутствия) к ней отца и матери, ни, тем более, всех остальных обитателей дворца. До шести лет, пока они с Кеем не переехали в Сойку, единственным человеком, любившим её, был брат. Она привыкла быть сама по себе, ни на кого не полагаться и никому не доверять. Каково же было её удивление, когда она обнаружила, что совершенно посторонние люди — Фрай и Бертран Дуклийоны — приняли их с братом как родных. В первые же дни в Сойке Шу открыла для себя нечто новое и необыкновенное. Оказывается, кто-то может её любить! Просто так, искренне и бескорыстно. И потом, когда она познакомилась ближе с Закеримом и Эрке… сразу двое друзей, которым можно доверять, которые готовы за неё и за Кея в огонь и воду… Невероятно!

А вот Балусту Шу нашла сама. На третий год жизни на побережье в ближайшую большую деревню приехал бродячий цирк. Конечно, Бертран повел из всех на представление. Среди акробатов, клоунов, фокусников и дрессированных медведей Шу увидела Балусту. У неё был свой номер — эльфийка на глазах у изумленной публики выращивала из желудя маленький дуб. Хозяин цирка очень гордился тем, что имеет столь необыкновенную артистку. И считал совершенно естественным, что полуэльфийская девушка принадлежит ему, ведь он честно купил её. И какие могут быть претензии? Она ведь не человек! Шу поразилась, увидев на артистке железный ошейник. Принцесса знала, что в Империи существует рабство, но считала, что только преступников можно обращать в неволю. Она тут же потребовала у Бертрана, чтобы он немедленно освободил девушку, но Бертран объяснил Шу, что на эльфов и прочих диких существ законы Империи не распространяются, и любой человек имеет право поймать эльфа и делать с ним всё, что пожелает. Но Шу не собиралась оставлять несчастную обладательницу множества рыжих косичек на произвол судьбы. Разве можно позволить обижать такую милую девушку, тем более, мага? Шу никогда раньше не встречала эльфов, и не верила россказням о их дикости и жестокости. Не верила, что эльфы воруют детей и домашнюю живность, заманивают невинных девушек в лес своими песнями, и морочат голову одиноким путникам, водя их кругами по лесу.