Песнь Пророка (СИ)

- Гном, смотри к себе в тарелку, - вяло сказал Натаниэль, опуская голову на сложенные руки. – Не буду больше. А то завтра не встану.

- Они только что… - Кордула икнула и продолжила, - они ушли… сажать цветы?

- Что делать? - переспросила Эсмильда.

- Ну ты знаешь, горшки, цветы… мечи - ножны, стрелы - колчаны… ты видишь, куда я клоню?

- Она о трахах, - бесцеремонно уточнила Ава, сгребая последнюю кассу.

- Я бы не сказал лучше, - поддержал свою новоприобретенную подругу Варрик.

- Какой кошмар, - ужаснулась храмовница, быстро допивая свой эль. - А как они… это делают? Я слышала, некоторые маги так коварны, что превращаются в женщин…

- А некоторые еще коварнее, - согласился гном, - они вообще рождаются женщинами!

- Верх коварства! - схватилась за голову Эсмильда. Она начала что-то говорить, но ее животрепещущую речь уже никто не слушал. За столом осталась только Кордула, а ей меньше всего хотелось узнавать что-то новое про магов.

Смотря на лестницу как на врага, Натаниэль полз к себе. Варрик с Авой удалились в сторону задних комнат, и гномке стало грустно. А потом и к храмовнице кто-то подошел. Кордула осталась совсем одна.

***

Вылетев на улицу, Бетани не сразу увидела, куда ушли Гаррет с Андерсом. Тьма в этом городе оказалась удивительно въедливой - первые секунды девушка не могла разглядеть и собственных рук. Стараясь не наткнуться на ограды перед собой, она брела вслепую, пока не услышала справа шаги, смятые обрывки разговора и смутившие ее звуки поцелуев.

Магесса не желала увидеть того, что не предназначалось для ее глаз. Ни для чьих глаз. Но и возвращаться в таверну она не хотела. Сладкое опьянение все еще кружило у нее в голове.

Свернув в другую сторону, Бетани плотнее закуталась в накидку и пошла вперед.

Она была рада тому, что сцена ревности, небеспочвенно закатанная Андерсом, была лишь поводом сбежать с этих посиделок и уединиться где-нибудь на горизонте у грустной скамейки. Ей меньше всего на свете хотелось, чтобы повторилась их ссора.

Они могли дуться сутками напролет, при этом изображая, что прекрасно обходятся друг без друга. Маг ходил чернее тучи и не желал разговаривать, брат переносил размолвки легче - он мало что принимал близко к сердцу, - но магессе всегда казалось, что в душе у него в такие моменты творилась канитель. Он не делился с ней, ему гораздо легче было от всего отшучиваться. И она не знала, действительно ли ему плохо, или он уже обо всем забыл.

Бетани была счастлива, что он нашел Андерса. Андерс был мужчиной, а Хоук, несмотря на немалые года, все еще оставался мальчиком. Ей не нужно было беспокоиться о том, кто позаботится о ее братишке.

***

Они все-таки добрались до этой демоновой лавочки. Это и было их конечным пунктом.

Так подумал Андерс, когда Гаррет остановился и повернулся к нему лицом, вскидывая подбородок. Он не спешил увлекать их на скамью. И в этом было что-то варварское.

- Здесь? - шепотом спросил целитель, оглядываясь.

- Были другие варианты?

Его руки скользнули к локтям Андерса. Пальцы уверенно обхватили его плечи, притягивая к себе. Маг лишь отстранился назад, сосредоточенно рассматривая его лицо, будто выискивая что-то, чего там обычно нет.

Они смотрели друг на друга долго. Изучая, привыкая, словно в первый раз.

Хоук улыбался: он любил каждую черточку этого лица, каждую его морщинку и каждую искорку карих глаз. Каждый вздох своего целителя, каждое движение, каждое слово, каждый изгиб тела. Он не мог сказать, что видел в жизни что-то лучше этого.

Андерс смотрел на него: его взгляд никак не отпускали эти глаза. Серые, как весеннее небо, с голубыми переливами - воспоминаниями июня, месяца его рождения, блестящие, как хитрые жуки, и откровенные, мысленно сметающие с тебя всю одежду одним взмахом темных ресниц. В них отражался целый мир - его личный мир, который он предпочитал делить с Андерсом. Гаррет был непосредственен, как ребенок, веря в добро и зло, и прост, как тарелка супа, но как бы целитель ни хотел, чтобы он был таким вечно, множество смертей оставило на нем свой отпечаток. Все чаще в серых глазах пробегала грусть. Маг отдал бы жизнь, лишь бы никогда ее там не видеть.

Уловив момент, когда Хоук облизывал губы, Андерс первым потянулся вперед, целуя его. Целитель не закрывал глаз, наблюдая, как опускаются его ресницы. Ощущая, как сердце под тканью рубахи ловит его ритм, пытаясь подстроиться. Хоук не собирался давать ему преимущества - в бою и в любви он был одинаков.

Хватание за воротник не было болезненным - не таким болезненным, как удар спиной о холодную стену, к которой оказался прижат маг. Губы Гаррета с ожесточением вцепились в его, заставляя силой открыть рот. Язык пробежался по зубам совсем не ласково, будто он просто проверял их наличие. А руки, так больно сдавливающие его плечи, отпустили его, скользя под поясницу, чтобы выдернуть рубашку из брюк.

Холодный ветер, прошедшийся по спине, показался лишь облегчением, когда Хоук наконец бросил терзать его губы, припадая к шее. Было щекотно, смешно и очень приятно.